Конфуций

Воспользовавшись моментом, другой ученик, Цзы-чжан, задал давно уже вертевшийся у него на языке вопрос:

— Учитель, а что начит, вести себя правильно?

— Если человек в своих словах искренен и правдив, — ответил Конфуций, — а в поступках честен и почтителен, то такое поведение допустимо и в государстве варваров. Если же он в словах и поступках не искренен, не правдив и не почтителен, то такое поведение недопустимо. Когда стоишь, представь, что видишь эти два принципа перед глазами; когда сидишь в повозке, представь, что видишь эти два принципа на поперечине. Только после этого ты сможешь поступать правильно. Когда не разговариваешь с человеком, с которым можно разговаривать, ошибаешься в людях. Когда разговариваешь с человеком, с которым нельзя разговаривать, то напрасно теряешь слова. Мудрый человек не ошибается в людях и не теряет слов…

История, если это, конечно, не легенда, повествует о том, как Учитель Кун поднял дух своих спутников, внушив им в очередной раз, что благородный муж черпает радость в сознании несокрушимости своей воли и должен благодарить Небо за посланные ему испытания.

Я не видел, чтобы люди любили добро так же, как красоту

В мире для каждого из нас есть два великих правила: одно из них — судьба, другое — долг. Любовь детей к родителям — это судьба, её невозможно вырвать из сердца

Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям — это основа человеколюбия

Другая легенда рассказывает о том, как в те тяжелые дни испытать веру учеников в его дело.

Он подозвал Цзы-Лу и пропел ему строчки народной песни:

Не буйволы мы и не тигры,
Отчего же мы здесь, в этой глуши?

— Может, — испытующе спросил он, и путь наш неверен, оттого и угодили мы в эту глушь?

— Наверное, — ответил ученик, — мы не настолько добродетельны, чтобы люди верили нам, и недостаточно мудры, чтобы они чтили нас.

— Вот как? — удивился Конфуций. — Если добродетелен тот, кому верят, то почему люди позволили древним праведникам Бои и Шуци уморить себя голодом?

Конфуций позвал Цзы-Гуна и повторил то же самое.

— Учитель, — ответил тот, — ваш путь несказанно велик, вот почему мир неспособен принять его. Не лучше ли вам приспособиться к миру?

Конфуций покачал головой.

— Хороший земледелец, — сказал он, — может вспахать и засеять поле, но не может ручаться, что снимет богатый урожай. Хороший ремесленник может сработать изящную вещь, но не может ручаться, что ее оценят в мире. Мудрый может следовать праведному Пути, но не может ручаться, что люди примут его правду. Боюсь, устремления твои не слишком возвышены!

Наконец, Конфуций позвал к себе своего любимца Янь Юаня и задал ему тот же вопрос.

— Учитель, путь ваш непостижимо велик, а потому мир не может принять его, — ответил Янь Юань. — Но вы должны и впредь твердо идти своим путем. Если человек не имеет успеха в свете, это лучше всего доказывает, что он — достойный муж. Если мы сами не претворяем праведный путь, нам должно быть стыдно. А если в царстве есть праведные мужи, а правда отвергнута светом, за это должно быть стыдно государю. Что ж огорчаться из-за того, что мир не следует нашему Пути?

— Как хорошо ты сказал! — воскликнул Учитель. — О, славный сын рода Янь, если бы ты был знатным вельможей, я хотел бы быть твоим слугой!

Глава IV «В жизни нет ничего важнее, чем исполнить предначертанное. И ничего более трудного»

Небо и на этот раз хранило Учителя, ему и на этот раз удалось уйти от погони.

В 489 году путешественники благополучно добрались до северных границ могущественного царства Чу, располагавшегося в районе среднего течения реки Янцзы.

И попали в совершенно незнакомый мир. В нем все было другое: непонятная речь, непривычные письмена, необычные дома на сваях, странные смуглолицые люди, покрывающие себя татуировкой, другие леса и реки. Другое небо. Настоящий край земли.

Царство Чу было страной самобытной культуры, вобравшей в себя многое из жизненного уклада местных некитайских племен.

Обитатели равнины Желтой реки считали его «варварским» или в лучшем случае полуварварским.

Но правители царства, именовавшие себя, как и чжоуские цари, ванами, все решительнее вмешивались в политические раздоры уделов Севера и все настойчивее боролись за верховенство в Поднебесном мире.

Может быть, оттого чуские власти и отнеслись к своим насколько необычным, настолько и непрошеным гостям с удивительным вниманием.

Измученные путешественники нашли приют у правителя области Шэ, Чжу Ляна.

Поначалу случился небольшой конфуз: когда Чжу Лян спросил у Цзы-Лу, что за человек его учитель, тот настолько задумался, что так и не нашел ответа.