Конфуций

А чего стоят беседы мастеров Чань с учениками!

Вот пример одной из них.

— Мастер, можно ли в смерти остаться живым? — лукаво задал ученик свой, как ему казалось, каверзный вопрос.

— Будешь ли ты жив в смертожизни? — отрешённо ответил Мастер, даже не обернувшись, — Или ты будешь мёртв в жизнесмерти? Прекрати разделять единое, и твой дурацкий вопрос исчезнет! Впрочем, если ты не можешь жить без разделения — перебери мешок риса, что стоит в кладовой. Вчера, когда я ел фань, едва не сломал зуб о камень…

Любой западный человек, став свидетелем подобной беседы, просто решит, что и ученик и учитель сошли с ума.

Восточный человек примет такой разговр как должное. Более того, по всей вероятности, он поймет его по своему, но вот объяснить этого не сможет.

Все это мы говорим только к тому, что не следует подходить ко всему сказанному Конфуцием с нашей логикой и пытаться дать разумное объяснение тому или иному изречению.

Как вы могли уже убедиться сами из приведенных нами примеров это невозможно.

Но при этом надо помнить следующее: когда мы говорим, что Восток мистичен, это вовсе не подразумевает фантастичности, иррациональности или всякого выхода из рамок интеллектуального постижения.

Восточному уму присущи спокойствие, тишина и невозмутимость, словно он постоянно соприкасается с вечностью.

Однако эта тишина и умиротворенность вовсе не подразумевают простой праздности и бездеятельности. Эта тишина не походит на тишину пустыни, лишенной всякого живого.

Это тишина «бездонной пропасти», в которой исчезают все контрасты и условности.

Это тишина Бога, углубившегося в созерцание своего прошлого, настоящего и будущего творений: Бога, сидящего неподвижно на троне абсолютного единства и целостности.

Она походит на «тишину грома», произведенного молнией двух противоположных электрических зарядов.

Эта тишина присутствует во всем восточном, и не случано легенды донесли до нас громподобное молчание Будды.

Тех, кто принимает ее за разложение и смерть, остается только пожалеть, так как в этой вечной тишине заключен вулкан активности, который низвергается в них.

И здесь будет уместно сказать несколько слов и о самом конфуцианстве. О конфуцианстве времен Конфуция, поскольку со временем оно сильно видоизменялось и в XIX веке довольно сильно отличалось от оригинала.

Любите друг друга и весь род человеческий, всю цепь, которой каждый из вас составляет отдельное звено

Если должным образом относиться к похоронам родителей и чтить память предков, то мораль в народе будет все более укрепляться

Почтительным сыном можно назвать лишь того, кто при жизни отца с почтением наблюдает его поступки, а после смерти следует примеру его деяний и течении трех лет не изменяет порядков, заведенных отцом

Так вот, само по себе конфуцианство не учит ничему в смысле умственного анализа, а также не предлагает никакой определенной доктрины в качестве руководства для своих последователей.

Именно поэтому оно не имеет дела с какими-либо «священными писаниями» или догматами, а также не содержит в себе никаких символов, посредством которых раскрывалось бы его значение.

Рассказывают, что Учитель как-то заявил:

— Я не хочу больше говорить!

— Если учитель не будет больше говорить, — с удивлением спросил Цзы‑гун, то, что же мы будем передавать?

— Разве Небо говорит? — пожал плечами Конфуций. — А четыре времени года идут, и вещи рождаются!

По большому счету конфуцианство ничему не учит, оно только указывает Путь.

Более того, оно не является философским учением, поскольку в нем нет никаких специально созданных принципиальных доктрин или какой-либо основной философской системы.

Но в то же самое время конфуцианство не является и религией. В нем ни бога, которому нужно поклоняться, ни земли обетованной для отошедших в мир иной, ни даже души в ее чистом виде, ни ее бессмертия.

Почему? Да только по той простой причине, что конфуцианство обращено не к богам и философским доктринам, а стремится ухватить суть жизни самым решительным и непосредственным образом.

И если бы Конфуция кто-нибудь спросил, что такое конфуцианство в его понимании, он мог бы совершенно спокойно ответить:

— Это ваши повседневные мысли…

Именно мысли, а не поступки, поскольку нормальный человек сначала думает, а потом делает.

И главной заслугой конфуцианства является то, что, проникая в основу самой жизни, оно верит в способности человека, отбросив всякие предвзятости и ограничения.

Иными словами, Конфуций опустил Небо на Землю. Он открыл человеку величайшую тайну жизни в ее ежедневном и ежечасном проявлении и открыл, если так можно выразиться, врата земного рая.