Константа Роджерса (Т8-25, Мужская дружба, etc) (СИ)

— Я так долго готовил речь о том, что не буду навязывать тебе близость, если ты этого не хочешь, буду с тобой до конца, как друг и брат, что теперь у меня, похоже, коллапс мозга. Такое уже случалось. Раньше. После обнуления. Черт, — Баки затушил сигарету и посмотрел на Стива. — Стив, я…

Он говорил со странным акцентом, видимо, предпочитая не сбивать настройки латинос, которым сейчас был, странно выглядел, но все равно это был Баки. Его, Стива, Баки.

Стив в один широкий шаг оказался рядом и обхватил ладонями его непривычно загорелое лицо, провел подушечками больших пальцев по скулам, заглянул в глаза.

— Скажи мне, — попросил он. — Все, что хочешь.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что бросил тебя так. После… после всего. Что ничего не объяснил. У меня в голове будто заклинивает, когда я пытаюсь сказать что-нибудь важное. Чарльз говорил, нужно время, чтобы привычка говорить о личном закрепилась положительным опытом.

— Положительным опытом, — улыбаясь, повторил за ним Стив. — Это можно.

Он наклонился, не отнимая рук, и коснулся его губ своими. В животе сладко заныло, захотелось всего и сразу: целовать Баки, вылизывать его шею, мять руками его ягодицы. Так почему бы и нет?

— Сколько у нас времени?— оторвавшись от вкусной шеи, хрипло спросил он.

— Около двадцати минут. Дольше будет подозрительно.

— Не буду ни о чем спрашивать, — пообещал Стив. — Но хочу наставить тебе меток по всей шее. Можно?

Баки хрипло выдохнув, застонал.

— Не отказывай себе, это как раз вписывается в мою легенду о потрахушках в одном из борделей Большого Яблока.

— Насыщенная социальная жизнь?

— Не представляешь, насколько. У меня скоро лицо треснет ото всех этих гримас.

— М. Так-то ты не очень эмоциональный, признаю.

— Это внешнее, черт, Стиви… О, еще здесь, — Баки прижал его к себе, обхватил ногами и подставил шею. — Что-то мне это напоминает.

— А мне нет. В первый раз, когда я так же целовал тебя на подоконнике, мысли у меня были только о том, правильно ли я все это делаю.

— А сейчас? Черт, это не правильно, Стиви, это охуенно.

— Язык, Бак.

— Да, язык. Я бы тебе его сейчас засунул… куда-нибудь. И не факт, что для этого тебе не пришлось бы раздеваться.

Стива будто окатили кипятком с головы до ног. Он рывком расстегнул на Баки джинсы, сжал его член прямо через белье и застонал, чувствуя его горячее сбивчивое дыхание.

— Ни слова, а то тебе придется уходить отсюда голым, — выдохнул он Баки в губы, — я просто порву на тебе все.

Баки рассмеялся, запрокидывая голову, и у него вдруг зазвонил телефон.

— Прости.

Приняв вызов, он затараторил что-то по-испански, усиленно жестикулируя свободной рукой. Стив, усмехнувшись, продолжил целовать и вылизывать его шею, не особо прислушиваясь — по-испански он понимал только пронто и порфавор. Или это не по-испански? Баки под конец рявкнул на собеседника и бросил трубку, прижав Стива теснее.

— На чем мы остановились?

— На том, что я признал, что хочу порвать на тебе одежду.

— Действительно хочешь?— Баки чуть отстранился и посмотрел на Стива своими непривычно темными глазами. — Ты же у нас по девочкам.

— Был, — просто ответил Стив. — Теперь я отчего-то исключительно по тебе.

— Капитан Америка… предпочитает мужчин?

Стив сто раз задавал себе этот вопрос, пока не пришел к определенным выводам.

— Капитан Америка — однолюб, Баки. И если бы ты вдруг превратился в женщину, ничего бы не изменилось. Я предпочитаю тебя.

— Стиви, — глаза у Баки были такие, что лишних слов просто не понадобилось.

Стив склонился к его лицу, чуть прикусил нижнюю губу, полную и сочную, провел языком по верхней и застонал, когда Баки, закинув руки на шею, жестко впечатал его в себя.

— Хочу тебя, — выдохнул Баки ему в губы. — Знал бы ты, как я тебя хочу, лет с пятнадцати — точно.

Стив удивленно посмотрел на него, продолжая поглаживать член через белье. Щеки Баки стали смугло-розовыми, а губы влажно блестели.

— Что? — спросил он. — Долго?

— Я не знал, — ответил Стив и зачем-то добавил: — Прости.

Баки рассмеялся.

— Эй, мелкий, — позвал он, меняя выговор на бруклинский, — это я должен извиниться. За то, что все-таки сбил тебя с пути истинного, лишив Америку…

— О, заткнись, придурок, — улыбнулся Стив. — Америка и не такое переживала.

Они целовались иссушающе, жадно, Баки воевал с ремнем Стива, пытаясь быстрее добраться до его члена, чтобы сжать, погладить, довести до невменяемости того, кого все считали образцом выдержки и добропорядочности.

— Нам почти сотня, — выдохнул Баки, сжав великолепный член ладонью. Тот был идеален, как сам Стив, который при этом коротко застонал и укусил Баки за плечо. — А мы дрочим друг другу, как школьники. Знал бы ты, сколько раз мне хотелось сделать это с тобой во время вот таких наших тайных «миссий». Желания сбываются, да, мелкий? И о шпионаже, и о миссиях, и о дрочке. Волшебство, мать его.

— Черт, Баки… поверить не могу, что ты…

— Земляника, — непонятно к чему сказал Баки. — Какая глупость. Лучше.

— Что?

— Твои губы. Они лучше. Стиви… ты переоцениваешь мою… выдержку.

— У меня есть носовой платок.