Константин Райкин и Театр «Сатирикон»

Исключений до 2000 года только четыре: «Служанки» Р. Виктюка (6 лет 6 месяцев), о которых мы рассказывали ранее; «Совсем недавно…» Т. Кушелевской (10 лет 5 месяцев); «Превращение» В. Фокина (6 лет 9 месяцев) и «Квартет» К. Райкина (6 лет 3 месяца) – о них будет идти речь дальше. Каждый из этих спектаклей входит в самую сердцевину художественного мира «Сатирикона» и каждый мог идти и дальше, гарантированно принося доход и радуя все новые поколения зрителей. Но, на взгляд Константина Аркадьевича, это походило бы не на собирание, а на расточительство; он по-прежнему был нацелен на поиск, преумножение театральных сокровищ «Сатирикона».

Скептически настроенные критики тогда тщетно пытались найти логику: как после мощного программного спектакля («Служанки») в репертуаре мог появиться спектакль-тренинг с выведенными на первый план профессиональными задачами («Маугли»), а затем две «безделушки», сделанные для зрительского удовольствия («Багдадский вор» и «Голый король»). Но такой подход к планированию репертуара прекрасно объясняется словами из остроумной статьи Бертольда Брехта «Больше хорошего спорта!», написанной в 1926 году.

В 1920-е годы в Германии критики хором говорили знакомые слова о кризисе театра; о том, что театр мельчает по сравнению со стариной; что публика в театры не ходит, а приходя, покидает, не дождавшись финала, и т. д. Ровно то же писали в российской прессе в начале 1990-х. Когда у Константина Райкина в интервью спрашивали, что́ он думает о текущем «кризисе» русского театра, он каждый раз внутренне закипал, но вместо того чтобы бросаться в полемику, просто указывал на то, что свидетельствовало против кризиса: заполненный тысячный зал «Сатирикона», очереди около касс, радость зрителей и огромный энтузиазм артистов, несмотря на низкие зарплаты и бытовую неустроенность, которые театр испытывал вместе со всей страной и т. д.

Бертольд Брехт, отвечая в своей статье на возгласы о «кризисе» и «закате Запада», тоже был оптимистичен и деловит:

«Я не разделяю взглядов тех людей, которые жалуются, что приостановить быстрый закат Запада почти невозможно. Я думаю, что есть такая масса достопримечательных тем, достойных восхищения типов и достойных познания знаний, что, подними мы всего-навсего хороший спортивный дух, пришлось бы строить театры, если бы их не было»^[10].

Что такое «спортивный дух» в театре, по Брехту? Это такое состояние, которое испытывают на стадионах зрители («представители всех классов и сословий»), пришедшие на стадион сознательно, со своими эмоциональными и интеллектуальными ожиданиями, и уверенные, что они получат ровно то, что́ ожидают. «Спортивный дух» – это такое состояние, которое испытывают и спортсмены, получающие удовольствие от того, что они делают, уверенные в своей нужности публике. Вот как об этом пишет сам Брехт в 1926 году:

«Во дворцах спорта люди, покупая билет, точно знают, что им будет показано; когда они занимают свои места, там происходит то, чего они ждали, а именно: тренированные люди приятнейшим для них образом демонстрируют свою особенную силу с тончайшим чувством ответственности и все же так, что приходится верить, будто делают они это главным образом ради собственного удовольствия. У старого же театра сегодня нет больше своего лица».

Репертуарная политика «Сатирикона» в 90-х в точности соответствует провозглашенному Брехтом «спортивному духу». «Сатирикон» был именно тем московским театром, где актеры демонстрировали свою «особенную силу с тончайшим чувством ответственности», при этом «ради собственного удовольствия». Райкин в те годы то и дело говорил брехтовскими словами; сегодня весьма увлекательно открывать такие совпадения в высказываниях двух театральных лидеров, отстоящих друг от друга на 70 лет:

«Театр без публики – это нонсенс»;

[про актера] «Ни один человек, делающий свое дело без удовольствия, не может рассчитывать на то, что оно кому-то понравится»;

«От нас принято требовать, чтобы мы творили не только «на потребу». Но… художник, даже если он работает на пресловутом чердаке, за закрытыми дверьми, ради будущих поколений, даже он ничего не сумеет сделать, если ветер не наполнит его парусов. И этот ветер должен быть ветром его времени…»^[11].

Недаром через два года после статьи «Больше хорошего спорта!» Бертольд Брехт выпустит свой самый знаменитый спектакль «Трехгрошовая опера» (1928); а в Театре «Сатирикон» в 1996 году сделают самую успешную и знаменитую постановку «Трехгрошовой оперы» конца XX века (режиссер В. Машков, в главной роли К. Райкин).

Как бы то ни было «Сатирикон», ведомый К. А. Райкиным, сумел более чем достойно перейти трагический рубеж кончины его основателя – А. И. Райкина – и удалиться от этого рубежа во времени, не испытав спада зрительского внимания.

«Сатирикон» был и оставался аншлаговым театром.

Праздник среди «злобы дня»