Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

4) убийство, покушение на убийство, нанесение ран и увечий и тяжких побоев должностным лицам, а равно чинам войска и полиции, при исполнении ими или по поводу исполнения ими обязанностей службы;

5) совершенные по политическим убеждениям убийства, разбои, поджоги, а равно истребление и повреждение чужого имущества взрывом пороха, газа или легковоспламеняющихся веществ или покушения на сии преступления;

6) учинение скопищем нападений или вторжений, сопровождавшихся убийством, нанесением ран, побоев или поджогами;

7) умышленное повреждение железных дорог, телеграфов или телефонов, а также покушения на сии преступления;

8) изготовление, приобретение, хранение, ношение и сбыт, без надлежащего разрешения, оружия, взрывчатых веществ и снарядов.

Главноуполномоченным предоставляется, по соглашению с начальниками отрядов, распространять ведомство военных судов и на иные, кроме перечисленных в пунктах 1–8 сего параграфа, преступные деяния.

Военным судам сектора принадлежит разбирательство всех означенных в предыдущих частях сего параграфа преступных деяний, независимо от подданства обвиняемого. Однако подданные одной из оккупирующих держав, совершившие преступные деяния в пределах сектора, занимаемого чужими войсками, по производстве предварительного следствия или дознания передаются для суда военным властям своей национальности.

§ 10

Губернаторы секторов обязаны содействием всеми предоставленными в распоряжение их средствами к удовлетворению потребностей оккупирующих войск и к облегчению сношений между войсками и местными властями и населением.

320. Директор дипломатической канцелярии при штабе Верховного главнокомандующего князь Н. А. Кудашев российскому министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Письмо

5/18 июля 1915 г. Личное.

Глубокоуважаемый Сергей Дмитриевич,

Трубецкой вчера выехал в Ниш, пробыв в Ставке сутки. Так как он едва ли успеет Вам написать с дороги о своих впечатлениях здесь, то я решаюсь доложить Вам о них. В общем он остался очень доволен оказанным ему приемом и всем тем, что ему пришлось услышать от высшего военного начальства. Он имел три разговора: с начальником штаба, с генералом Даниловым и с великим князем. На последнем я не присутствовал. Относительно положения русского комиссара в Константинополе ему было сказано, что, само собою разумеется, так как наше участие во взятии Константинополя будет скорее политическим актом, а не военным (военное дело сделают союзники), то военной власти придется подчиниться комиссару. Иначе дело могло бы обстоять лишь, если бы наши войска преимущественно участвовали во взятии Босфора. Относительно лица, поставленного во главе нашего экспедиционного отряда, генерал Янушкевич сказал следующее. Великий князь отлично сознавал, назначая генерала Каульбарса в Одессу на подготовление десанта[542], что в данном случае лучше не иметь во главе наших сухопутных сил генерала с немецкой фамилией. Но выбора пока не было, так как для подготовительных работ в Одессе, на которые Каульбарс, несмотря на свой возраст и высокое положение, пошел с восторгом, было нежелательно брать с Западного фронта кого-либо из лучших генералов с русской фамилией. Генерал Янушкевич прибавил, что назначение Каульбарса вовсе не исключает возможности его замены другим лицом, когда дело дойдет до фактического осуществления плана десанта. В зависимости от того, когда случится десант и какими силами (нашими) будет оставлен или заменен Каульбарс: если наш десант явится лишь, — как это, вероятно, будет, — только теоретическим участникам занятия Константинополя, тогда будет послан генерал с русской фамилией. Если же обстоятельства так сложатся, что, в конце концов, не союзники, а мы сами окажемся завоевателями Константинополя, тогда имя генерала не так уже важно, особенно не важно впечатление этого имени на болгар. Трубецкой был несколько удивлен и приятно поражен таким отношением к этому делу Ставки. Косвенным образом я отчасти способствовал принятию ею такой точки зрения. Найдя не так давно в литографиях телеграмму Савинского о непопулярности имени Каульбарса в Болгарии, я ее показал генералу Данилову (не докладывая ее начальнику штаба) и не спрашивал потом о результатах моей indiscretion. Дело это во всяком случае налажено, ибо, считаясь с патриотизмом и благородством характера Каульбарса, здесь не побоятся при случае принести его самого в жертву необходимости. Что касается Сербии, то Трубецкому было сказано следующее. Великий князь дал знать королевичу Александру, что мы в настоящее время не требуем наступления сербов в сторону Лайбаха или куда бы то ни было[543]. Но что мы рассчитываем на их готовность наступать в Сирмию, как только мы о том подадим им знак. Такие указания им даны в соответствии не только с нашим положением, но и главным образом с пассивностью итальянцев.