Конституция свободы

В Великобритании не было недостатка в предостерегающих голосах[612], и первым итогом растущего понимания стала вновь проявившаяся в последнее время в законодательстве тенденция к восстановлению роли судов как последней инстанции в разрешении административных конфликтов. Ободряющие знаки содержатся и в недавнем отчете комитета по расследованию процедуры апелляции в административных судах[613]. В нем комитет не только делает важные предложения об устранении многочисленных аномалий и недостатков в существующей системе, но также превосходнейшим образом подтверждает основное различие между «тем, что относится к сфере суда, и противоположностью этого, то есть тем, что принадлежит к административной сфере, а также понятием о том, что соответствует принципу верховенства закона, и его противоположностью, то есть тем, что является произволом». Затем следует утверждение: «Верховенство закона означает представление о том, что решения должны приниматься на основе известных принципов или законов. В общем случае такие решения должны быть предсказуемыми и гражданин должен знать, в какой ситуации он находится»[614]. Но в Великобритании еще остается «значительная область административной деятельности, в которой не действуют специальные трибуналы и расследования»[615] (эта проблема не входила в сферу компетенции комитета), положение остается столь же неудовлетворительным, как и прежде, а гражданин, по сути дела, все еще отдан на милость произвольных решений администрации. Для того чтобы остановить процесс эрозии верховенства закона, здесь, по-видимому, необходимы независимые суды, к которым может быть обращена апелляция во всех таких случаях, как это предлагается некоторыми группами[616].

Наконец, мы должны упомянуть в качестве шага, сделанного на международной арене, принятый в июне 1955 года на конгрессе Международного комитета юристов «Афинский акт», в котором была энергично подтверждена важность верховенства закона[617].

Однако едва ли можно утверждать, что широко распространенное желание возродить старую традицию сопровождается четким пониманием того, что именно это подразумевает[618], и что люди будут готовы поддержать принципы этой традиции, даже когда последние самым прямым и очевидным образом превратятся в помеху на пути к достижению некоей желаемой цели. Эти принципы, еще недавно казавшиеся банальностями, которые даже не заслуживают, чтобы их формулировали в явном виде и которые даже сегодня покажутся более очевидными непрофессионалу, чем современному юристу, забыты настолько, что представляется необходимым детальное описание их истории и природы. Только сделав это, мы можем попытаться в следующей части более подробно исследовать те способы, которыми в рамках свободного общества можно или нельзя осуществить различные притязания современной экономической и социальной политики.

Часть III Свобода в социальном государстве

Над всеми этими толпами возвышается, гигантская охранительная власть, обеспечивающая всех удовольствиями и следящая за судьбой каждого в толпе. Власть эта абсолютна, дотошна, справедлива, предусмотрительна и ласкова. Ее можно было бы сравнить вредительским влиянием, если бы ее задачей, подобно родительской, была подготовка человека к взрослой жизни. Между тем власть эта, напротив, стремится к тому, чтобы сохранить людей в их младенческом состоянии; она желала бы, чтобы граждане получали удовольствия и чтобы не думали ни о чем другом. Она охотно работает для общего блага, но при этом желает быть единственным уполномоченным и арбитром; она заботится о безопасности граждан, предусматривает и обеспечивает их потребности, облегчает им получение удовольствий, берет на себя руководство их основными делами, управляет их промышленностью, регулирует права наследования и занимается дележом их наследства. Отчего бы ей совсем не лишить их беспокойной необходимости мыслить и жить на этом свете?

Алексис де Токвиль[619]