Конституция свободы

Важно, что в результате всего этого, хотя уже мало кто считает социализм целью, к которой следует осознанно стремиться, нет никакой уверенности, что мы его не построим, пусть и ненамеренно. Реформаторы, готовые использовать любые методы, которые кажутся им более действенными для достижения конкретных целей, и не обращающие внимания на то, что необходимо для сохранения эффективного рыночного механизма, вероятно, будут устанавливать все больший централизованный контроль над экономическими решениями (хотя частная собственность может номинально сохраниться) и продолжать этот процесс до тех пор, пока у нас не получится та самая система централизованного планирования, которую сегодня мало кто сознательно желает. Кроме того, многие из старых социалистов увидели, что нас уже настолько далеко унесло в сторону перераспределительного государства, что теперь представляется более легким делом двигаться дальше в этом направлении, чем добиваться весьма дискредитированного обобществления средств производства. Похоже, они осознали, что, усиливая государственный контроль над номинально частной промышленностью, им удастся легче прийти к тому самому перераспределению доходов, которое и было реальной целью внешне более эффектной политики экспроприации.

Критику тех социалистических лидеров, которые так открыто отбросили очевидно тоталитарные формы «горячего» социализма и обратились к «холодному» (который по своим последствиям может не очень отличаться от первого), иногда считают несправедливостью и проявлением слепых консервативных предрассудков. Однако мы по-прежнему будем в опасности, пока не сумеем провести грань между теми новыми притязаниями, которые могут быть реализованы в свободном обществе, и теми, реализация которых потребует методов тоталитарного коллективизма.

4. В отличие от социализма, понятие социального государства[633] не имеет точного значения. Иногда это выражение используется для обозначения любого государства, которое тем или иным способом «заботится» о проблемах, выходящих за пределы поддержания законности и порядка. Но хотя некоторые теоретики требовали, чтобы деятельность государства была ограничена поддержанием законности и порядка, такую позицию нельзя обосновать принципом свободы. Строго ограничены должны быть только принудительные меры государства. Мы уже видели (в главе 15), что бесспорно существует широкое поле для деятельности правительства, не связанной с принуждением, для финансирования которой, разумеется, необходимо налогообложение.

Действительно, в Новое время ни одно государство не ограничивало себя «индивидуалистским минимумом», который в некоторых случаях был описан в явном виде[634], и «ортодоксальные» классические экономисты не выступали за такое ограничение государственной деятельности[635]. Все современные государства заботятся о нуждающихся, обездоленных и нетрудоспособных, активно занимаются здравоохранением и образованием. Нет никаких оснований для того, чтобы объем этой деятельности по предоставлению услуг не увеличивался с общим ростом богатства. Существуют общие потребности, которые могут быть удовлетворены только коллективными усилиями и, соответственно, могут предоставляться без ограничения личной свободы. Вряд ли можно отрицать, что, по мере того как мы богатеем, тот минимум средств к существованию, который общество всегда предоставляло неспособным самостоятельно позаботиться о себе и который может быть предоставлен вне рынка, будет постепенно расти и что государство может – с пользой и без какого-либо вреда – оказывать эту помощь и даже играть ведущую роль в такого рода деятельности. Трудно обосновать, почему государство не должно также играть некую роль или даже брать на себя инициативу в таких областях, как социальное страхование и образование, или временно субсидировать некоторые экспериментальные начинания. Проблему здесь составляют не столько цели, сколько методы государственной деятельности.