Конституция свободы

Тем не менее большинство людей имеют настолько слабое представление о происходящем, что до сих пор поддерживают притязания профсоюзов, полагая, что тем самым борются за «свободу объединений», тогда как это выражение давно уже утратило всякий смысл и на деле речь уже идет о праве отдельного человека вступать или не вступать в профсоюз. Эта путаница порождена отчасти той быстротой, с какой изменился характер проблемы; во многих странах добровольные объединения рабочих были узаконены только тогда, когда они начали использовать принуждение, чтобы загонять в свои ряды тех, кто туда не стремился, и не допускать до работы всех, не вступивших в профсоюз. Большинство людей, вероятно, до сих пор верят, что выражение «трудовые конфликты» обычно обозначает несогласие по поводу вознаграждения и условий труда, тогда как часто единственной их причиной бывает стремление профсоюза загнать в свои ряды даже тех рабочих, которые этого не хотят.

Самый впечатляющий пример того, как профсоюзы получили свои привилегии, – Великобритания, где закон 1906 года о трудовых спорах предоставил «профессиональным союзам освобождение от гражданской ответственности даже за самые чудовищные правонарушения, совершенные союзом или его служащим, и, по сути дела, наделил каждый профсоюз привилегией и защитой, которых не имеет ни одно другое лицо или группа лиц, обладающая или не обладающая правами юридического лица»[653].

Столь же дружелюбное законодательство улучшило положение профсоюзов в США, где сначала закон Клейтона от 1914 года освободил их от антимонопольных положений закона Шермана, затем закон Норриса-Ла-гардии от 1932 года «дал профсоюзам практически полное освобождение от ответственности за причиненный ущерб»[654] и, наконец, Верховный суд принял ключевое решение и поддержал «притязание профсоюзов направо отказать работодателю в участии в экономической жизни»[655]. К 1920-м годам более или менее такая же ситуация – «не столько в результате явных законодательных решений, сколько в силу молчаливой терпимости к такой практике со стороны властей и суда»[656] – сложилась в большинстве европейских стран. Легализация профсоюзов везде была истолкована как легализация их главной цели и как признание их права делать все необходимое для достижения этой цели, а именно монополии. Они все больше и больше воспринимались не как группа, преследующая законные эгоистичные цели, которую, как и всякую другую, надо сдерживать конкуренцией со стороны других групп интересов, имеющих равные права, но как группа, чью цель – всеобъемлющее и полное объединение всех трудящихся в профсоюзные организации – надо поддерживать как общественное благо[657].

Хотя в недавнем прошлом вопиющие злоупотребления профсоюзов часто шокировали общественное мнение, а некритичное отношение и симпатии к профсоюзам сейчас на спаде, публика явно еще не осознала, что их нынешнее правовое положение в корне неправильно и что полномочия, присвоенные профсоюзами, серьезно угрожают самим основам нашего свободного общества. Мы не будем здесь говорить о криминальных злоупотреблениях властью профсоюзов, которые привлекают столь большое внимание в США, хотя нельзя сказать, что все это не имеет совсем уж никакого отношения к привилегиям, которыми профсоюзы пользуются по закону. Нас здесь интересует исключительно та власть, которая принадлежит профсоюзам либо на законном основании, либо в силу молчаливого попустительства со стороны органов власти, занимающихся правоприменением. Наша аргументация не направлена против профсоюзов как таковых; не ограничивается она и теми их действиями, которые ныне повсеместно признаны злоупотреблениями. Но мы сосредоточим внимание на ряде их полномочий, которые сегодня признаны легитимными, едва ли не их «священными правами». Нашу аргументацию скорее усиливает, чем ослабляет тот факт, что профсоюзы часто не очень-то рвались их использовать. Мы не можем себе позволить и дальше терпеть нынешнее положение вещей именно потому, что в существующей правовой ситуации профсоюзы могли бы принести бесконечно больше вреда, чем они приносят, и только благодаря умеренности и здравому смыслу многих профсоюзных лидеров наша ситуация не такая плохая, как могла бы быть[658].