Конституция свободы

8. Таким образом, проблема наиболее эффективной поддержки прогресса знания тесно связана с вопросом об «академической свободе». Концепции, обозначаемые этим термином, были разработаны в странах европейского континента, где университеты были преимущественно государственными организациями. Поэтому такого рода идеи были направлены почти исключительно против политического вмешательства в работу этих учреждений[825]. Но в действительности вопрос намного шире. Доводы против того, чтобы все исследования планировались и направлялись сенатом, составленным из самых достойных представителей естественных и гуманитарных дисциплин, являются столь же вескими, как и против того, чтобы этим занимались какие-либо внешние органы. Хотя совершенно понятно, что отдельного ученого не может не возмущать, когда в его выбор или в его поиски решения проблем вмешиваются по мотивам, не имеющим, с его точки зрения, никакого отношения к делу, возможно, было бы меньше вреда, если бы существовало множество таких институтов, каждый из которых подвергался бы своей разновидности внешнего давления, чем если бы все они оказались под контролем единого органа, руководствующегося одним-единственным представлением о том, что в данный момент времени больше всего отвечает интересам науки.

Академическая свобода не может, разумеется, означать, что каждому ученому следует делать то, что кажется особенно привлекательным лично [826] ему. И она не означает самоуправления науки как целого. Она означает, что должно быть как можно больше самостоятельных исследовательских центров, чтобы в каждом хотя бы те, кто доказал свою способность получать новое знание и свою преданность делу, могли самостоятельно определять проблемы, на решение которых они направят свою энергию, и чтобы они имели возможность развивать полученные выводы независимо от того, насколько последние приятны их работодателю или обществу в целом[827].

На практике это означает, что те, кто уже зарекомендовал себя в глазах коллег и потому получил ведущее положение, позволяющее им выбирать направление работы для себя и своих подчиненных, должны получать гарантии занятости. Эта привилегия предоставляется по тем же причинам, по каким желательна несменяемость судей, и она предоставляется не в интересах отдельного человека, а потому что, как справедливо считается, такой человек сможет лучше служить общественным интересам, будучи защищенным от давления внешнего мнения. Эта привилегия, разумеется, не абсолютна; она просто означает, что, после того как ее предоставили, ее могут отозвать только по особым основаниям, специально оговариваемым при назначении на должность.

Нет причин, чтобы по мере приобретения нового опыта не менять эти условия при новых назначениях, хотя эти новые условия не могут распространяться на людей, у которых уже есть то, что в США называется tenure“. Например, недавний опыт подсказывает, что при назначении на постоянную должность условия контракта должны предусматривать, что занимающий эту должность лишается привилегии, если он сознательно поддерживает движение, враждебное принципам, на которых основана эта привилегия, или присоединяется к нему. Терпимость не должна распространяться на пропаганду нетерпимости. Поэтому я думаю, что коммунист не должен получать tenure[828], но если уж он получил эту привилегию без таких оговорок, то этот контракт должен соблюдаться, как и всякий другой.

Однако все это применимо только к особой привилегии в виде постоянной профессорской должности. Помимо соображений, имеющих отношение только к этому случаю, мало оснований и для оправдания правом на свободу своего желания делать что угодно или учить всему, что ему нравится, и для любого жесткого правила, согласно которому любой носитель конкретного мнения должен быть отовсюду исключен. Хотя учреждение, стремящееся к высоким стандартам, вскоре обнаружит, что может привлекать первоклассные таланты, только если предоставит широкое право выбора целей и мнений даже самым молодым сотрудникам, никто не имеет права на должность не зависимо от его интересов и взглядов.

9. Необходимость защищать учебные заведения от грубого вмешательства политических или экономических интересов сегодня настолько хорошо осознана, что для авторитетных учреждений опасность очень невелика. Но бдительность необходима, особенно в общественных науках, где давление часто оказывают во имя высоких идеалов и одобряемых многими целей. Давление на непопулярные взгляды более вредно, чем оппозиция популярным. Нас, безусловно, должно предостеречь и то, что даже Томас Джефферсон утверждал, что в том, что касается сферы государственного управления, принципы, преподаваемые в университете штата Виргиния, и соответствующие учебные тексты должны предписываться властью, потому что следующий профессор может быть «одним из представителей школы прежнего федерализма»![829]