Конституция свободы

Не все качества, позволяющие тому или иному человеку внести особый вклад, могут быть выявлены в ходе экзаменов или испытаний, и более важно, чтобы по меньшей мере некоторые из обладающих подобными качествами имели соответствующие возможности, чем чтобы эти возможности были обеспечены всем, кто отвечает установленным требованиям. Страстное стремление к знаниям или необычное сочетание интересов могут быть важнее, чем более заметные дарования или поддающиеся проверке способности; причем базовые общие знания и интересы, а также уважительное отношение к знаниям, привитое семейным окружением, часто больше способствуют достижениям, чем природные дарования. То, что существует некоторое число людей, которые пользуются преимуществами благоприятной семейной атмосферы, – общественное достояние, которое может быть легко уничтожено эгалитаристской политикой, но его невозможно использовать так, чтобы это не принимало видимость незаслуженного неравенства. А поскольку стремление к знаниям, как правило, передается в семье, есть серьезные доводы в пользу того, чтобы родители, заботящиеся об образовании детей, могли обеспечить его ценой материальных жертв, даже если по другим критериям эти дети могут показаться менее заслуживающими поддержки, чем другие[821].

6. Настойчивое требование, чтобы образование получали только те, чьи способности доказаны, создает ситуацию, в которой все население оказывается ранжированным в соответствии с неким объективным тестом и доминирует одно-единственное мнение о том, какого рода люди имеют право получать преимущества, связанные с высшим образованием. Это означает официальное выстраивание людей в иерархию, наверху которой находится признанный гений, а внизу – признанный идиот; и, что еще хуже, предполагается, что эта иерархия отражает «заслуги» или «достоинства» и определяет доступ к возможностям, представляющим очевидную ценность. Там, где исключительная опора на государственную систему образования призвана служить «социальной справедливости», повсеместно навязывается единое представление о том, что такое высшее образование и какие способности открывают дорогу к нему, и будет полагаться, что если кто-то получил высшее образование, то, значит, он его «заслужил».

В образовании, как и в других областях, тот факт, что общество заинтересовано помогать некоторым людям, не означает, что только те, кто согласно неким общим представлениям заслуживает помощи из государственных фондов, должны получить доступ к высшему образованию или что никому не должно быть позволено помогать конкретным индивидам на других основаниях. Вероятно, можно много всего сказать в пользу того, что отдельным членам каждой из различных групп населения нужно давать шанс, даже если лучшие представители одних групп, как кажется, менее заслуживают этого, чем члены других групп, его не получающие. По этой причине различные местные, религиозные, профессиональные или этнические группы должны иметь возможность помогать своим молодым членам, и в результате число представителей каждой группы, получивших высшее образование, будет в некоторой степени пропорционально тому, насколько в ней пользуется уважением образование как таковое.

По меньшей мере сомнительно, что общество, в котором образовательные возможности предоставляются в соответствии с предполагаемыми способностями, окажется более терпимым к людям не преуспевшим, чем то, в котором большую роль играют случайности рождения. В Великобритании, где послевоенная реформа сильно продвинула образование в сторону системы, основанной на предполагаемых способностях, результаты уже вызывают тревогу. Из результатов недавнего исследования социальной мобильности следует, что сегодня именно «грамматические школы (grammar schools)[822] создают новую elite – элиту, в которую стало явно труднее проникнуть, потому что она отбирается по принципу „диагностированного интеллекта“. Процесс отбора ведет к увеличению престижа профессий, и без того имеющих высокий статус, и разделяет население на группы, которые многим покажутся, да и уже многими считаются, столь же несхожими, как овцы и козы. Если человек не учился в грамматической школе, это будет более серьезным дисквалифицирующим признаком, чем в прошлом, когда было известно, что в системе образования существует социальное неравенство. И возмущение может стать не менее, а более острым именно потому, что человек не может не признавать, что в процессе отбора, который оставил его за стенами грамматической школы, была определенная обоснованность. В этом отношении очевидная справедливость может оказаться горше несправедливости»[823]. Или, как заметил другой британский автор, «неожиданным результатом социального государства явилось то, что оно сделало социальную структуру не менее, а более жесткой»[824].