Контрреволюция

Однако, решившись на назначение Корнилова, Керенский очень скоро испугался требовательности решительного генерала и начал качаться справа налево: в Совете рабочих и солдатских депутатов он искал поддержки против Корнилова, с Корниловым вел переговоры относительно борьбы с большевиками.

Как бы велики ни были перемены в составе высших гражданских и военных властей, на меня значительно большее впечатление произвели сдвиги в настроениях широких кругов буржуазии.

Контрреволюционные настроения, весной носившие еще более или менее мирный характер, во всяком случае, ждавшие обуздания революции в постановлениях Учредительного собрания, теперь сменились воинственными настроениями и требованиями применения вооруженной силы для водворения «порядка» в стране.

Личность Керенского уже не удовлетворяла больше буржуазию. От него ждали поначалу, что он сможет противостоять требованиям большевиков и безболезненно доведет страну до Учредительного собрания. Теперь в него больше не верили и искали среди военачальников человека, способного положить предел неумеренному развитию революционных требований.

Оказалось, что контрреволюционные искания буржуазных политиков и главы правительства, стоявшего, по его словам, на страже завоеваний революции, сошлись на одном и том же лице – на Корнилове.

Эти настроения очень явственно сказались на совещании общественных деятелей в Москве.

Что касается «Республиканского центра», со дня своего возникновения ставшего на ту же точку зрения, то вскоре после назначения Корнилова его руководители, Николаевский и Финисов, поспешили установить с ним тесную связь. Они обрисовали ему свою организацию как имеющую глубокие корни в промышленных кругах и имеющую свою тайную контрреволюционную сеть в столице. Корнилов заинтересовался «Республиканским центром» и командировал в Петроград полковника Сидорина[117] для возглавления военной секции «Центра». Полковник Сидорин, во время Гражданской войны командовавший Донской армией, вовлек в военную секцию «Республиканского центра» целый ряд офицерских союзов и, опираясь на них, получил более широкую возможность, чем имели его предшественники, развивать тайную боевую организацию в предвидении контрреволюционного переворота.

Помимо секретных бесед с представителями «Республиканского центра», Корнилов открыто получал и телеграммы, и письма от различных общественных деятелей, которые не сообщали ему о тайных организациях, а убеждали его в стремлении всей сознательной и патриотически настроенной России положить предел революции. После закрытия съезда общественных деятелей в Москве в начале августа председатель съезда Михаил Владимирович Родзянко послал ему телеграмму с заключительными словами: «На Вас с надеждой смотрит вся Россия».

Цели и стремления и руководителей «Республиканского центра», и большинства общественных деятелей были далеко не тождественны представлениям и стремлениям Корнилова, но они все твердили о том, что толкало его на борьбу – о достижении конечной победы над врагом. И с первых дней своего назначения Корнилов, сам того не сознавая, оказался тесно связанным с подлинной контрреволюцией.

Глава 7 Государственное совещание в Москве

Буржуазные общественные деятели, открыто собравшиеся на съезд в Москве в начале августа 1917 года, преследовали буквально те же цели, что и заговорщицкая организация «Республиканского центра».

Как и «Республиканский центр», они стремились положить предел развитию революции и, по возможности, свести на нет большинство ее деятелей. Но они давали этим целям другие наименования и искали более спокойных путей для их достижения.

«Республиканский центр» без обиняков говорил, что стремится к «военной диктатуре», установленной вооруженной рукой.

Общественные деятели толковали о «твердой власти» и надеялись добиться ее путем выражения «народной воли» на большом государственном собрании.

Относительно того, что должна делать «диктатура», у вожаков «Республиканского центра» никаких сомнений не было, и они в этом отношении в прятки не играли: диктатура должна была утвердить в стране старый экономический порядок.

Общественные деятели так открыто не высказывались; они маскировали свои сокровенные желания под формулой: довести войну до победного конца и страну до Учредительного собрания.

Мысль о необходимости созыва Государственного совещания возникла среди буржуазных общественных деятелей задолго до московского съезда, и этот съезд являлся своего рода подготовкой к Совещанию, преследуя цель объединения различных буржуазных политических партий и представителей финансового и промышленного мира на общей платформе.

На Государственном совещании общественные деятели собирались добиться желательных для них постановлений, которые можно было бы выдавать за выражение «народной воли». Поэтому Совещанию желательно было придать возможно большую пышность и внешний эффект.