Контрреволюция

Временное правительство, возглавленное эсером Керенским, пошло на созыв Государственного совещания в Москве с приданием ему большой торжественности, хотя, строго говоря, не могло быть особенно заинтересовано в его созыве. Правительство готово было идти на некоторые уступки буржуазии, и это выражалось в структуре власти, в коалиции с буржуазией. Но как раз об этом говорить всенародно было нежелательно, тем более что значительная часть Совета рабочих и солдатских депутатов относилась вполне отрицательно к принципу коалиции. Однако и уклоняться от всенародного выступления было неловко. И Керенский согласился на созыв Государственного совещания в Москве в середине августа.

Подготовительный съезд общественных деятелей в Москве состоял по преимуществу из былых членов «прогрессивного блока» и значительного числа торгово-промышленных деятелей. Председательствовал в нем М. В. Родзянко.

Определенной программы деятельности правительства съезд не выработал. Много говорилось о «хаосе», наступившем в стране, о «развале армии», но больше всего раздавались призывы к созданию «твердой власти».

Официально призывы эти обращены были ко Временному правительству, но правое крыло съезда уже обращало свои пожелания к Верховному главнокомандующему Корнилову. Это наглядно сказалось в телеграмме, которую послал Родзянко Корнилову по закрытии съезда, заключительные слова которой я привел выше.

На другом фланге общественности, поддерживающей Временное правительство, на правом крыле Совета рабочих депутатов, тоже шла подготовка к Государственному совещанию в Москве.

В противоположность резолюции съезда общественных деятелей, Совет рабочих и солдатских депутатов разработал довольно подробно программу деятельности правительства, вплоть до созыва Учредительного собрания, до которого откладывалось разрешение всех важнейших вопросов государственного устройства.

Но программа текущей деятельности правительства в области финансовой, аграрной, торгово-промышленной, продовольственной организации армии была разработана довольно подробно.

Большевики смотрели на созыв Совещания как на контрреволюционную затею и не собирались принимать в ней участия. Но именно они, пожалуй, могли извлечь из него наибольшую пользу, хотя бы в смысле выяснения политической обстановки.

Речи на Государственном совещании не привели ни к каким конкретным постановлениям, которые можно было бы выдать за выражение «народной воли», и Совещание не укрепило власти Временного правительства. Зато оно совершенно ясно выявило устремления различных политических группировок и то, что можно ожидать от них в ближайшем будущем.

Перед моим отъездом в Москву на Государственное совещание Николаевский снабдил меня листовками с программой «Республиканского центра», которые я должен был распространять среди съехавшихся отовсюду общественных деятелей. В листовках этих, конечно, ничего не говорилось о тайном назначении организации, а приводилась лишь явная политическая программа: возрождение армии для доведения войны до победного конца, укрепление «порядка» внутри страны, очевидно, старого экономического порядка, но при установлении республиканского режима.

Я предвидел, что наши листовки не встретят особого сочувствия среди лиц, приехавших на Совещание. «Республиканский центр» являлся новым образованием «кадетского» типа. Членам кадетской партии и прогрессистам не было смысла менять свои партии, имевшие некоторый стаж, ряди какой-то новой политической организации, ничем себя не зарекомендовавшей, без популярных вождей во главе, поскольку скрытые цели Центра оставались им неизвестны.

О привлечении в него умеренных социалистов не могло быть и речи.

Представители более правых политических течений, члены развалившихся партий октябристов и националистов несколько заинтересовались «Центром», тем более что некоторым из них я имел возможность вскрыть подлинную сущность организации.

Были такие, которых отталкивало наименование «республиканский».

Бывший товарищ министра внутренних дел, член Государственной думы князь Волконский, ознакомившись с программой «Центра», подчеркнул ногтем слово «республиканский» и процедил сквозь зубы: «Вот только это мне не нравится…»

В качестве помещения для Совещания был избран Большой московский театр. Кресла партера были предоставлены почти сплошь членам буржуазных партий. Ложи всех ярусов занимали представители революционной демократии. На сцене находился президиум, возглавленный Керенским. Со сцены выступали и ораторы.

На собрание должен был прибыть и Верховный главнокомандующий генерал Корнилов. Он приехал в Москву с большой помпой, в сопровождении собственного конвоя и при выходе из вагона был встречен шумной манифестацией офицеров, большой толпой собравшихся на вокзале. Офицеры вынесли Корнилова на руках из вагона в автомобиль.