Контрреволюция

Небогатый помещик Юга России, призванный на время войны на военную службу, он попал в адъютанты к Корнилову и после революции, оказавшись близким к лицу, возглавлявшему армию, повел в Ставке самостоятельную политику, пользуясь непонятным авторитетом в глазах Корнилова.

Завойко находился в тесной связи с Аладьиным и Добрынским, и они совместно разрабатывали план вооруженного выступления с целью свержения правительства Керенского.

Между тем, с другой стороны, Корнилов вел непосредственные переговоры с управляющим Военным министерством Савинковым относительно необходимости собрать конный корпус в районе Невеля на случай выступления большевиков в Петрограде. Были у Корнилова личные переговоры с Керенским по прямому проводу, и сам Корнилов, несомненно, имел в виду посылку войсковых частей к столице с ведома главы правительства. В своих планах о переустройстве власти он не предусматривал полного устранения Керенского.

Но за его спиной кучка безответственных политиканов собирается по-своему разрешить переворот и готовили не только устранение Керенского, но и уничтожение его.

Все это Львов вывел из бесед с Аладьиным, Добрынским и Завойко и решил вмешаться в дело с тем, чтобы послужить посредником между Корниловым и Керенским и объединить их усилия в борьбе с большевиками.

Во время моего пребывания в Москве я много наслушался разговоров о «большевистской опасности» и о том, что большевики действительно собираются захватить власть вооруженной рукой.

Я начинал думать, что все наши тайные организации «Республиканского центра» и подготовительные меры Ставки понадобятся не для наступательных действий, а в первую очередь для обороны от большевиков. При таких условиях тесный союз между главой правительства и главным командованием армии являлся необходимым. Поэтому попытка Владимира Львова содействовать установлению доверия и связи между Керенским и Корниловым казалась целесообразной.

Однако я опасался экспансивности Львова, боялся, что при своих симпатиях к Керенскому он слишком много ему расскажет о настроениях, царящих в ближайшем окружении Корнилова, и этим усилит подозрительное отношение Керенского ко всей Ставке: вместо доверия и соглашения может получиться полный разрыв. Я усиленно рекомендовал Львову сугубую осторожность в его переговорах с Керенским.

Львов собирался предварительно съездить в Ставку, с тем чтобы договориться сначала с Корниловым и явиться к Керенскому с конкретными, дружескими предложениями главнокомандующего.

Глава 8 Выступление Корнилова

За время моего пребывания в Москве я услыхал много для меня нового, но все это новое не столько уяснило мне политическую обстановку, сколько указало только на всю сложность создавшегося положения.

Несомненно, назревали какие-то события, которые грозили вылиться не в форму словесных схваток на трибуне, а привести к вооруженным столкновениям. При этих условиях деятельность «Республиканского центра» стала мне представляться могущей сыграть известную роль.

По возвращении из Москвы в Петроград я поспешил в нашу конспиративную организацию, с тем чтобы поделиться с Николаевским и Финисовым впечатлениями, вынесенными из Москвы.

Финисов незадолго перед тем побывал в Ставке, но он на основании слышанного пришел к заключению, что активных действий со стороны Корнилова в ближайшем будущем не предвидится. В отношении предстоящих активных действий Финисов находился под влиянием окружения Корнилова, которое готовило свержение Керенского. Вмешательство Львова могло, казалось, нарушить эти планы. Что касается готовности к выступлению в Петрограде, мнения расходились. Штатские руководители Николаевский и Финисов считали почву подготовленной в достаточной степени. Между тем из разговоров с офицерами, входившими в состав нашей военной секции, и даже с самим Сидориным, я делал вывод, что подготовки к выступлению, строго говоря, не было никакой. Не было точно разработанного плана, где собраться офицерским отрядам, куда следовать, какие учреждения захватывать в первую очередь, кого арестовывать и прочее. Были лишь одни общие рассуждения и споры о том, что надо делать. Этот свой вывод я откровенно высказал Николаевскому. Он остался им недоволен, опровергал его, упрекая меня в необоснованном пессимизме.

Прошло несколько дней. Днем 26 августа после завтрака в Новом клубе я читал газеты в читальне, когда в клубе неожиданно появился Владимир Львов и сказал, что ищет меня, что только что был в гостинице Астория, где я проживал в то время, что ему необходимо переговорить со мною о неотложном деле.

Когда мы уединились, он сообщил мне, что только что вернулся из Ставки и привез с собой ультиматум Корнилова, ультиматум словесный, который он должен немедленно передать Керенскому.