Контрреволюция

Вспоминая августовские события 1917 года, зная теперь о предшествовавших переговорах Савинкова и самого Керенского с Корниловым, я невольно прихожу к заключению, высказанному еще в 1917 году Бурцевым, что, строго говоря, не было «заговора Корнилова», а был неудавшийся «сговор Керенского с Корниловым». Это не было столкновение двух вождей за торжество своих несовместимых идей, а борьба за власть двух контрреволюционеров, не сумевших сговориться на общем плане действий.

Секретные переговоры Керенского с Корниловым велись, и касались они непосредственно и вполне определенно борьбы с теми, которых они оба считали опасными, т. е. с большевиками. Но при этом Керенский думал сохранить руководящую роль и использовать смелого и решительного военачальника в качестве исполнителя своих предначертаний. Оказалось, что этот военачальник сам претендует на главенство в стране в роли диктатора, оставляя за Керенским в лучшем случае роль подчиненного ему министра. А окружение генерала замышляет, по-видимому, полное устранение от дел Керенского, а может быть, и покушение на его жизнь. Потому сговор и не состоялся.

О наличии сговора свидетельствует поведение ближайших сотрудников Керенского в этом деле.

Исправлявший обязанности военного министра Савинков давал указания Корнилову о сосредоточении конного корпуса на путях к Петрограду, а 24 августа говорил ему: «Ваши требования будут исполнены», а потому, когда Львов передал Керенскому требования Корнилова, он до последней минуты пытался склонить Керенского пойти на мирное разрешение конфликта. Только когда он выяснил полную невозможность этого, он отрекся от своих соглашательских переговоров с мятежным генералом и выступил против него.

Если Савинкову казалось необходимым отрекаться от тайных соглашений с мятежником, то самому Керенскому уж никак нельзя было признаваться в них: ему нужно было сохранить личину вождя революции, и он поспешил переложить всю ответственность за переговоры на Савинкова, он немедленно уволил его с поста военного министра, и, вероятно, не без его вмешательства Савинкова осудила партия: у меня были сведения, что он был исключен из партии за свою подозрительную, двойственную роль в деле Корнилова.

Другой сотрудник Керенского во всей этой истории, комиссар Ставки Станкевич[143], был, несомненно, убежден в том, что соглашение состоялось и что Корнилов действует с ведома Керенского.

Вечером накануне полного разрыва между ними он обошел всех начальников управлений штаба Верховного главнокомандующего и доверительно сообщил им, что «завтра у нас будет долгожданная твердая власть…». Для него самого большим сюрпризом оказалось появление на улицах Могилева прокламаций Керенского с обвинениями Корнилова в измене, а рядом с ними прокламаций Корнилова с аналогичными обвинениями Керенского.

Наконец, что касается подлинных планов и намерений Керенского, то они выясняются из того, что два месяца спустя после разгрома Корнилова Керенский обращается для борьбы с большевиками к помощи другого генерала, несомненно большего врага революции, чем Корнилов, – к помощи Краснова[144].

Глава 9 Контрреволюция правительственная

В столкновении Керенского с Корниловым победа досталась сравнительно легко Керенскому.

Легкость победы объясняется, с одной стороны, слабостью организации контрреволюционных сил, с другой – энергичной поддержкой, оказанной правительству Керенского Советом рабочих и солдатских депутатов, а главное, тем, что выступление Корнилова ясно вскрыло наличие контрреволюционного союза между представителями финансового мира и помещиками, а это побудило все общественные силы, заинтересованные в конечной победе революции, выявить свою готовность к защите ее.

Были колеблющиеся, поначалу послушно выполнявшие генеральские приказы, но цели, которые выдвигали генералы, ни в чем не отвечали запросам и интересам крестьян и рабочих, одетых в солдатские шинели и собранных под командой Крымова. Убедившись в этом, они не захотели лить кровь за непонятное и чуждое им дело. Зажиточное казачество, составлявшее значительную часть отряда Крымова, в котором, несомненно, существовали контрреволюционные настроения и которое в дальнейшем примкнуло к контрреволюции, в то время еще не осознало, к каким сдвигам в общественной жизни приведет революция и как эти сдвиги отзовутся на Дону и Кубани. Но генералы хотели продолжения войны, а казаки были сыты войной по горло и воевать ради ее продолжения еще со своими не захотели.

Однако, несмотря на легкость победы революционного фронта, Корниловское дело заставило все демократические силы страны глубже вдуматься в политическое положение в государстве. Было ясно, что если контрреволюционные силы не были в должной мере подготовлены к борьбе, то это не означает, что в дальнейшем они останутся бездеятельными и не предпримут попыток затормозить победное шествие революции.