Читаем Концептология полностью

Иллюзия — это надежда (иллюзорная надежда), которую питают (Полковник Синицын еще мог питать какие-то иллюзии, не зная всей правды, но Ивин-то должен был понимать, с кем имеет дело. Лебедев. Чужие руки; Иллюзий она не питала... Бушков. Летающие острова) или утрачивают (Хотя, может быть, мнение мое о людях и жизни изменилось и немного, но много надежд улетело, много миновалось желаний, словом иллюзии утрачены... Гончаров. Обыкновенная история). У надежды тот же ряд признаков, что и у иллюзии (нелепая надежда; обманутость надежд; туманная надежда). Надежда осознается как обман, тщета (заманчивая/ иллюзорная/ ложная/ лукавая/ напрасная/ несбыточная/ обманчивая/ пустая/ тщетная/ эфемерная надежда; жить, обманывая себя надеждой; надеяться напрасно/ зря разг.; напрасные надежды), ложь, ошибка, заблуждение (ложная надежда; неверная надежда).

Современные словари русского языка отмечают существование омонима: иллюзия «Программный номер иллюзиониста» (ТСС; ТСРЯ): иллюзорный обман чувств; иллюзионная программа. Кинотеатры раньше назывались иллюзионами (Маняша была Вериной старшей подругой; они часто обменивались ксерокопиями Блаватской и Рамачараки, настоящая фамилия которого, как говорила Маняша, была Зильберштейн; ходили в «Иллюзион» на Фосбиндера и Бергмана, но почти не говорили на серьезные темы... Пелевин. Девятый сон Веры Павловны). Американский Голливуд ассоциируется с фабрикой грез или иллюзий.

Часть любой концептуальной структуры образована метафорическими и метонимическими признаками. Метафорическая часть концептуальной структуры формируется образными признаками. Иногда эта часть составляет больший объем по количеству групп признаков и их конкретных реализаций в языке по сравнению с той частью, где собраны базовые признаки. Мифологическое сознание проявляется в тех случаях, когда мы одушевляем ментальные явления (это проявляется в таких выражениях, как мысль вылетела, живой ум, голос рассудка), превращаем их в человека, персонифицируем (изобретательная/ умная мысль, ум творит/ создает, рассудок подсказывает/ советует), или уподобляем их животным или птицам (мысль парит/ летит, парящий ум; Мои мысли мои скакуны. Газманов), материализуем их (ср.: передать мысль, острый/ тупой ум, быть в своем рассудке), отождествляем их с неким оружием (мы говорим: вооружиться мыслью, наточить/ заострить свой ум; колкий ум), мыслим их как некое замкнутое пространство (быть в полном рассудке, быть в мыслях, в уме засела идея). Метафоры помогают нам разнообразно выразить те стороны описываемого явления, которые прямыми способами передать трудно. Образные признаки приобретают невероятно богатые оттенки смысла, расширяют его от частного случая до обобщения.

Как показывает анализ, концепт иллюзия бедно представлен в своей структуре образной частью. Иллюзия вещественна (похожа на дурман, пьянящий напиток, газ/ дым, огонь), создаваема и разрушаема. Сотворение иллюзии — псевдоремесло, творец иллюзии — псевдодемиург. Человек, творя мир иллюзий, пытается уподобиться Богу. Техническое и идеологическое развитие общества приводит к вытеснению или игнорированию поэтических образов, к появлению в русском языке многочисленных синонимов со значением «обман, ложь»: иллюзия, фальшь (фальшивка, фальсификация), мистификация, шарлатанство, дезинформация. Географические открытия способствовали появлению слова мираж в значении «обман чувств».

Обобщающий смысл «обман» включает в себя сенсорные признаки (обман зрения, видение, обманчивое ощущение, сон), ментальные признаки (ложное впечатление, ложное представление, мечта, фантазия, призрачная надежда, заблуждение, неверное истолкование, идея, состояние сознания).

Перейти на страницу:

Все книги серии Концептуальные исследования

Похожие книги

Язык как инстинкт
Язык как инстинкт

Предлагаемая вниманию читателя книга известного американского психолога и лингвиста Стивена Пинкера содержит увлекательный и многогранный рассказ о том феномене, которым является человеческий язык, рассматривая его с самых разных точек зрения: собственно лингвистической, биологической, исторической и т.д. «Существуют ли грамматические гены?», «Способны ли шимпанзе выучить язык жестов?», «Контролирует ли наш язык наши мысли?» — вот лишь некоторые из бесчисленных вопросов о языке, поднятые в данном исследовании.Книга объясняет тайны удивительных явлений, связанных с языком, таких как «мозговитые» младенцы, грамматические гены, жестовый язык у специально обученных шимпанзе, «идиоты»-гении, разговаривающие неандертальцы, поиски праматери всех языков. Повествование ведется живым, легким языком и содержит множество занимательных примеров из современного разговорного английского, в том числе сленга и языка кино и песен.Книга будет интересна филологам всех специальностей, психологам, этнографам, историкам, философам, студентам и аспирантам гуманитарных факультетов, а также всем, кто изучает язык и интересуется его проблемами.Для полного понимания книги желательно знание основ грамматики английского языка. Впрочем, большинство фраз на английском языке снабжены русским переводом.От автора fb2-документа Sclex'а касательно версии 1.1: 1) Книга хорошо вычитана и сформатирована. 2) К сожалению, одна страница текста отсутствовала в djvu-варианте книги, поэтому ее нет и в этом файле. 3) Для отображения некоторых символов данного текста (в частности, английской транскрипции) требуется юникод-шрифт, например Arial Unicode MS. 4) Картинки в книге имеют ширину до 460 пикселей.

Стивен Пинкер

Языкознание, иностранные языки / Биология / Психология / Языкознание / Образование и наука
«Дар особенный»
«Дар особенный»

Существует «русская идея» Запада, еще ранее возникла «европейская идея» России, сформулированная и воплощенная Петром I. В основе взаимного интереса лежали европейская мечта России и русская мечта Европы, претворяемые в идеи и в практические шаги. Достаточно вспомнить переводческий проект Петра I, сопровождавший его реформы, или переводческий проект Запада последних десятилетий XIX столетия, когда первые переводы великого русского романа на западноевропейские языки превратили Россию в законодательницу моды в области культуры. История русской переводной художественной литературы является блестящим подтверждением взаимного тяготения разных культур. Книга В. Багно посвящена различным аспектам истории и теории художественного перевода, прежде всего связанным с русско-испанскими и русско-французскими литературными отношениями XVIII–XX веков. В. Багно – известный переводчик, специалист в области изучения русской литературы в контексте мировой культуры, директор Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, член-корреспондент РАН.

Всеволод Евгеньевич Багно

Языкознание, иностранные языки