Контуженый

Алена набирает номер. Ей отвечают. Она говорит:

– Здравствуйте! Я с «Краскопласт» звоню. Тут сослуживец Руслана Николаевича пришел, хочет с ним встретиться.

Алена вопросительно смотрит на меня – имя?

– Контуженый. Нет Кит! – громко говорю я и забираю трубку.

Но связи уже нет. Я в недоумении.

Алена тоже смотрит на дисплей и заверяет:

– Краско на лечении. Ему передадут. Через пару дней позвонишь.

Девушка наклоняет голову, в глазах хитринка:

– Так ты Контуженый или Кит?

– Никита Данилин.

– И кем был Контуженый Кит Никита Данилин помимо минометчика?

– Слесарь в вагоноремонтном.

– Значит руки из правильного места растут. Пойдешь к нам на завод, Никита Данилин? Нам очень не хватает… мужиков.

Мы смотрим друг другу в глаза. Алена красивая, прямолинейная и ждет моего решения. Не только как начальник цеха.

Она трогает меня за руку. Голос тихий, но грудь вздымается:

– С жильем на первое время можно у меня.

Я признаюсь:

– Сегодня мне ночевать негде.

– Вот и договорились. – Она сжимает мою ладонь. Шага навстречу не делает, но становится ближе.

Я чувствую, как теплеет ее рука, и боюсь обидеть:

– Но завтра я уеду.

Легкое разочарование в ее глазах сменяется усмешкой:

– Не можешь соврать девушке?

– Не могу.

– Ты точно Контуженый. И это мне нравится.

Мы уходим с завода вместе.

Я в гостях у радушной прямолинейной женщины. На заводе она Алена Анатольевна, а для меня уже даже не Алена, а заводная чертовка. Гость сыт, помыт и обласкан. Голые и утомленные мы лежим в постели.

Алена уже выяснила про мою контузию, водит пальчиком по следам ран и уверяет:

– Пациент здоров. Я проверила. Где поставить печать?

Она касается губами моих губ:

– Такой печати достаточно?

Мне хорошо и я молчу. Начальнице не требуются советы, она знает, что делать. И точно.

– Недостаточно, – шепчет Алена, и ее губы исследуют мое тело: – Еще здесь… Здесь… Здесь… А как насчет этого…

Новые ласки, новое возбуждение, новый взрыв плоти и окончательное утомление. Погружаясь в сон, я слышу:

– Оставайся, Никита. Твой друг – хозяин завода. Он сделает тебя руководителем.

Я обнимаю гибкое тело настойчивой женщины. Кажется, даже шепчу: Алена… А во сне вижу Машу. Я с нею рядом, а она очень далеко.

С первым пробуждением сон ускользает и в контуженной голове новый образ – Злата. Теперь мысли только о ней. Как Злата связана со смертью Николая Краско? Зачем к ней приезжал его сын Русик? Чего она испугалась?

Ответов нет. Есть убеждение – Злату надо найти обязательно! И встретиться с Русиком. Как он выжил? Что знает о гибели расчета?

За завтраком я показываю Алене фотографию Златы:

– Ты видела эту девушку? Она приезжала к Николаю Краско.

– Красивая, – цедит Алена. – Твоя невеста?

Я обещал не врать и признаюсь:

– Заявление в ЗАГС написали, но…

– Дай угадаю! – прерывает Алена. – Ты ушел воевать, она не дождалась. Но отношения до конца не выяснены, и ты на что-то надеешься.

Приходится признать:

– Алена, ты хорошо разбираешься в людях.

– Научилась! – Алена с шумом убирает чашки и тарелки в раковину. – И вот, что я тебе скажу. Уезжай скорее, Контуженый. Мне на работу.

Я встаю из-за стола. Не знаю, как попрощаться:

– Спасибо за всё.

– Да ну тебя. – Алена отворачивает лицо. Ее изломанная рука словно выталкивает меня: – Исчезни! Не мучай.

30

По дороге в Дальск я трясусь в автобусе. Времени много, несколько раз перечитываю рассказ Чеха «Кто??». Теперь я уверен, что это его диалог с сестрой, скопированный из чата. Вряд ли он что-то в нем изменил.

Злата с детства называла Антона Тохой. Она пишет лично ему, но говорит обо всей нашей троице.

«– Привет, Тоха! Как у вас там? В отпуск отпустят?

– У нас контракт, сестренка. На шесть месяцев, сейчас пятый.

– Пятый месяц, уже пятый. Захочешь, не забудешь. А Шмелев и Данилин это помнят?

– Таких не знаю. Есть Кит и Шмель. И я давно не Тоха, а Чех.

– Я в вас запуталась, Шмель-Кит, животный мир какой-то. Кто есть кто?

– Какая разница.

– Если тебе все равно, то и мне. – Злата задумывается и продолжает в следующей строчке: – Тоха, у тебя есть девушка?

– Ага! Стройная, прямая, обычно холодная, а иногда просто огонь. На руках ношу, называется минометом.

– Армейский юмор, ржу не могу. Я тоже знаю. Одна извилина – и та от фуражки! Это про вас?

– У нас каски.

– Проехали, занесло. А вот будет у тебя девушка, ты кого бы хотел, сына или дочку?

– Я хочу выжить.

– Говорят, все парни мечтают о мальчиках.

– Ты чего завелась, сестренка?

– Пятый месяц. Можно увидеть.

– Чего?

– Не чего, а кого. Мальчика или девочку.

– Ты про что?

– Про живот и про то, что в нем.

– Пиши нормально! У меня в ушах гудит после боя.

– Пишу – беременность. Вроде без ошибок. Слышал такое слово?

– Кто? Ты! От кого?

– На первый вопрос сам ответил. А на второй – тайна покрытая мраком.

– Злата, ты беременна? Пятый месяц?

– Теперь и ты завелся. Пугает слово беременность? Еще есть слово аборт!

– Ты сделала аборт?

– Аборты делает акушер-гинеколог, а я проводница.

– Кто он? Я его знаю?

– Сплошные вопросы, как в викторине. Накидываю варианты: Шмель, Кит, святой дух. Кого бы ты выбрал?

– Они? Он? Кто??

– Палец дрогнул, а получилось, как у меня в голове – два вопросительных знака.