Копи Хаджибейского лимана

А потому на протяжении целого вечера они не спускали друг с друга глаз, обмениваясь взглядами, — тревожными, удивленными, настороженными, восторженными, тоскливыми и ни разу — усталыми. Присутствие друг друга действовало на каждого как глоток шампанского, словно пробуждая, открывая в них новую энергию, заново побуждая и возрождая к жизни, которая больше не казалась ни унылым оброком, ни тягучей обязанностью. И оба просто не понимали, как это так может происходить...

К тому же между ними мгновенно возродилась старая способность — умение читать мысли друг друга по взгляду, по жесту. Этого уникального дара ни Володя, ни Таня не испытывали никогда ни с кем. А потому сразу оба поразились тому невероятному волшебству, которое при одном только взгляде друг на друга захватило их с новой силой.

Поэтому напряженное выражение Таниных глаз мгновенно показало Сосновскому, что ситуация стала опасной и что молодого человека следует избегать. По крайней мере, держаться с ним с осторожностью, если уж нет никакой возможности встать и уйти от карточного стола.

До того момента все в игре шло хорошо. Положение и Володи, и Тани было нейтральным. Один раз Сосновский даже выиграл какую-то мелочь, которую тут же, как было положено в игорных заведениях, поставил на кон.

Таня, правда, немного нервничала, поскольку играла в карты очень давно и, как ей казалось, допускала ошибку за ошибкой. Впрочем, эти ошибки не были фатальными, и ей пока удавалось кое-как выкручиваться.

Черноглазого привел к их столу лично Леонидас и сам же подсадил его к игре. До того момента Таня видела Леонидаса лишь издалека. Он появился неожиданно в игорном зале, просто возник — словно бы ниоткуда. Возможно, в этом зале был какой-то потайной ход. Теперь же, разглядев его вблизи, она поразилась тому, как старо он выглядит. Издалека он казался высоким представительным мужчиной с седыми волосами. А вот вблизи прежде всего поражало его лицо, покрытое целой сеткой глубоких и мелких морщин, похожее на печеное яблоко.

Было понятно теперь, что Леонидас очень стар. Тане подумалось, что ему больше восьмидесяти. Она знала его жизненный путь, но не думала, что это может настолько быть правдой. Да, Леонидас начинал свою блестящую шулерскую карьеру слишком давно, потому и стал легендой...

До появления этого шустрого и подозрительного молодого человека и Тане, и Володе удавалось избегать самой плохой карты, которая называется «жир». Эта дурная карта равномерно распределялась по всем игрокам. С появлением же протеже Леонидаса «жир» посыпался на них как из рога изобилия. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что хозяин подсадил к их столу карточного шулера.

Таня, заметив руки молодого человека, не спускала с них глаз. У него были длинные тонкие пальцы, которые выглядели несколько необычно: очень светлые подушечки пальцев, и, когда при игре он переворачивал ладонь, было видно, как они белеют. Таня поймала себя на мысли, что кончики его пальцев в ярком свете лампы над столом похожи на белое брюхо снулой рыбы...

По всему было ясно, что кто-то за их столом — скорей всего, они оба, и она, и Володя, — показались Леонидасу «жирными гусями», и он решил их «выдоить». Он не мог знать, что Таня — в банде Кагула: во время налетов она всегда прятала свое лицо или же маскировалась под другого человека.

Скорей всего Леонидас оценил дорогой костюм дамы, панбархат ее платья и натуральный мех, принял или за богатую нэпманшу, или за подругу начальственного красного комиссара. В любом случае, это был вполне достаточный персонаж для того, чтобы «выдоить» ее с помощью кого-то из своих выпускников.

Сосновский тоже выглядел настоящим франтом. Он ничем не напоминал газетного репортера, скорее — удачливого нэпмана. С горечью Тане подумалось, что ему не хватает только цветка в петлице, чтобы воскресить щегольские времена Японца, который всегда любил не только одеваться с роскошью, но и имел вкус — к одежде, манерам... К жизни...

Таня вдруг подумала, что Володя действительно выглядит очень хорошо. Недаром присутствующие в зале дамы бросали на него призывные, кокетливые, а порой и нагло-вызывающие взгляды. И каждый такой взгляд действовал на Таню как красная тряпка на быка. Она, к своему удивлению, не могла переносить их равнодушно, в груди ее разгорался настоящий огонь. И Таня вдруг подумала, что огонь этот, наверное, никогда и не угасал. Это одновременно и обрадовало ее, и испугало.

Сосновский же, казалось, совсем не замечал обжигающей Таню ее внутренней борьбы, и был целиком сосредоточен на игре. И это было оправданно — приходилось сосредоточиться, ведь положение в игре становилось отчаянным.

Все изменилось как по мановению волшебной палочки, и никто не мог понять, в какой именно момент. В этом и заключалось шулерское мастерство. В руках Володи и Тани оказался только «жир», оба стали проигрывать... Вскоре прозвучал и финальный аккорд. Сосновский проиграл огромную сумму...