Копи царя Соломона

Итак, колонны неуклонно продвигались, не выказывая ни малейших признаков поспешности и суеты. Наконец основной отряд остановился в точности там, где начиналась узкая ленточка тропы, которая, извиваясь по склону холма, буквально врезалась в наше местоположение. Таким образом, первая группа воинов Твалы как бы давала возможность фланговым отрядам обойти холм. А затем наверняка последует штурм сразу со всех сторон.

– Эх, сюда бы пулемет Гатлинга! – со вздохом заметил капитан, наблюдавший за сомкнутыми фалангами воинов, которые стояли внизу. – За четверть часа я бы очистил всю эту равнину!

– На нет и суда нет, – отозвался сэр Генри. – Не тратьте попусту слов, Джон… А послушайте-ка, мистер Квотермейн, не могли бы вы отсюда снять пулей того дюжего малого, который, как мне кажется, у них главный? Полагаю, что у вас столько же шансов попасть в него, сколько и промахнуться. Держу пари на соверен, который честно уплачу, если, конечно, мы выпутаемся из этой истории, что вам в этого голубчика ни за что не попасть!

Эти слова меня задели, и, зарядив винтовку «экспресс» разрывной пулей, я стал выжидать удобного момента. Вскоре моя мишень в сопровождении рослого ординарца оторвалась ярдов на десять от отряда, пытаясь получше разглядеть наши позиции. Я улегся и, положив ствол винтовки на валун, прицелился. Учитывая траекторию пули и то обстоятельство, что у этого оружия надежный бой всего на триста пятьдесят ярдов, я целился в шею, рассчитывая попасть бравому вояке прямо в грудь. Но то ли от того, что поменялся ветер, то ли из-за большой дальности, расчеты мои не оправдались. Я спустил курок, однако, когда облачко порохового дыма рассеялось, к величайшей досаде обнаружил, что парень цел и невредим, а его ординарец, находившийся в трех шагах левее, лежит на земле, по-видимому, мертвый. Кукуан, которого я выбрал своей мишенью, в панике бросился под защиту своего отряда.

– Браво! – воскликнул капитан. – Вы таки здорово напугали противника!

Его похвала ужасно раздражила меня, так как нет для охотника большего унижения, чем дать промах в присутствии свидетелей. Я поспешно прицелился в бегущего воина и послал ему вдогонку вторую пулю. На этот раз я не промахнулся – бедняга взмахнул руками и ничком рухнул на землю.

Наши кукуаны при виде этого разразились восторженными криками, расценив мои выстрелы как новое доказательство могущества белых людей и предзнаменование победы. Головной отряд противника в панике и беспорядке начал отступать с занятой позиции, а Джон и сэр Генри тотчас схватились за винтовки и принялись палить; особенно усердствовал капитан, не дававший отдыха своему винчестеру. В результате нам удалось вывести из строя около десятка воинов, прежде чем они оказались на расстоянии, где пули уже не могли причинить им вреда.

Как только стрельба прекратилась, справа раздался зловещий рев, тотчас подхваченный отрядом противника, который находился на левом фланге. Две фланговые колонны одновременно бросились на приступ. Наши бравые воины затянули какую-то дикую песню и неторопливо двинулись туда, чтобы достойно встретить врага. Мы переместились вместе с ними и встретили атакующих частым ружейным огнем, хотя нам удалось поразить всего нескольких человек. Могучая лавина вооруженных людей накатывалась на нас, и стрелять в нее было все равно что бросать мелкие камешки навстречу прибойной волне.

Сторонники короля Твалы, размахивая копьями и топорами, с боевым кличем устремились вперед. Затем их наступление несколько замедлилось, так как склон в этом месте стал круче; к тому же на них обрушился град камней и тяжелых валунов. Наша первая линия обороны была расположена как раз на полпути между подножием холма и его вершиной, вторая находилась на пятьдесят ярдов выше, а третья шла по самому краю плато. Воздух наполнился жуткими воплями, засверкали метательные ножи, и противники яростно набросились друг на друга.

Однако вскоре сторонникам Твалы за счет численного превосходства удалось потеснить нашу первую линию обороны. Ее воины начали отступать, пока не слились с бойцами второй линии, а потом и с третьей. Через полчаса после начала штурма битва переместилась на плато.

Здесь сражение шло с переменным успехом: обе стороны отчаянно рубились, неся огромные потери, но в конце концов в битве наступило шаткое равновесие. Обезумевшие от ярости толпы дикарей просто топтались на месте, и ни одна сторона не могла потеснить другую. Неожиданно Генри Куртис, с пылающим взглядом, не произнеся ни слова, ринулся в самую гущу боя. Капитан метнулся за ним. Что до меня, то я предпочел остаться на месте. Приверженцы Игнози, восхищенные отвагой сэра Генри, с удвоенной яростью начали теснить врага. Вокруг раздались крики:

– С нами Слон! Инкубу – великий герой!