Копи царя Соломона

Инфадус, ободряя воинов, то выкрикивал приказания, то сам бросался в самую гущу схватки. Я пристроился за грудой мертвецов и методично разряжал свой револьвер в наступающих. Но отважнее всех держался наш белокурый великан – сэр Генри. Страусовые перья, украшавшие его голову, давным-давно были срезаны ударом копья, а отросшие волосы развевались на ветру. Он стоял как скала; его руки, топор, кольчуга были окровавлены – и ни одному атакующему не удавалось избежать его смертоносных ударов.

Вихрь боя то налетал, то захлебывался; наконец противник ослабил натиск и мы смогли перевести дух. Внезапно в его рядах возникло движение и зазвучали крики: «Король! Король! Твала-а-а-а-а!» Расталкивая своих воинов, прямо к Генри Куртису направлялось его одноглазое величество собственной персоной. Твала был вооружен боевым топором и щитом, торс его прикрывала сверкающая кольчуга.

– Где ты, Инкубу, белый колдун и убийца моего сына? – ревел король. – Посмотрим теперь, удастся ли тебе сразить и меня так же легко!

В воздухе просвистел метательный нож, однако сэр Генри, к счастью, успел прикрыться щитом. Грузный Твала с неожиданным проворством прыгнул вперед и нанес своим боевым топором такой сильный удар по щиту противника, что сэр Генри невольно опустился на колени. Он тут же вскочил – но на том поединок и завершился, потому что со стороны свиты короля грянул многоголосый вопль ужаса. Придворные и ординарцы отчаянно замахали руками, призывая своего повелителя куда-то взглянуть.

Я посмотрел туда же и тотчас понял, что произошло.

Вся равнина перед нами заполнилась развевающимися плюмажами наших воинов, крошивших отряды Твалы. Бесшумно зайдя с флангов, они ворвались в боевые порядки пособников короля-узурпатора и теперь пробивались к нам на помощь. Лучшего случая для решающей атаки нельзя было и придумать. Как и предвидел Игнози, почти вся армия короля ввязалась в кровавую сечу с остатками полка «Серых» и «Буйволами». Противник даже не помышлял о возможности атаки с флангов. И прежде чем полки Твалы сумели перестроиться и занять оборону, наши воины смяли и опрокинули их.

Вскоре исход боя был решен. Армия короля, вернее, то, что от нее осталось, прорвавшись сквозь окружение, бросилась спасаться бегством. Охваченные паникой воины рассыпались, будто мешок черной фасоли, по всей равнине, простиравшейся между холмом-подковой и Луу. Что касается тех отрядов, которые еще совсем недавно грозили окончательно разделаться с «Серыми» и «Буйволами», то они внезапно, словно по волшебству, растаяли. Теперь вокруг нас не было ни души. На поле боя воцарилась мертвая тишина.

Лекарь перевязывал Инфадусу глубокую рану на руке, а старик горестно смотрел на остатки своих «Серых». Их было не больше сотни, но они тут же собрались вместе и выстроились перед командиром. Сэр Генри также присоединился к ветеранам, как будто много лет подряд сражался с ними бок о бок.

– Воины! – Старик морщился от боли, однако голос его звучал твердо: – Вы не уронили чести своего полка. О сегодняшней битве будут рассказывать дети ваших детей своим потомкам!.. Ты, Инкубу, великий человек. Всю свою долгую жизнь я провел в походах и сражениях, знавал и знаю многих отважных людей, но такого, как ты, встречаю впервые… Благодарю вас всех!

В этот момент примчался гонец с сообщением, что «Буйволы» вот-вот отправятся к городу и Игнози просит, чтобы мы присоединились к нему.

Отдав своим людям приказ позаботиться о раненых, Инфадус последовал за нами. По его словам, он шел на Луу, чтобы завершить победу и захватить в плен негодяя Твалу.

Мы проделали уже некоторую часть пути, когда с превеликой радостью заметили фигуру Джона Гуда. Наш бравый капитан восседал на термитнике шагах в ста от нас. Рядом с ним валялся труп кукуанского воина, судя по одеянию – из числа приближенных Твалы.

– Не пойму, в чем там дело, – взволнованно проговорил сэр Генри. – Боюсь, что Джон все-таки ранен…

В ту же секунду произошло следующее. Труп кукуанского воина, вернее то, что издали казалось трупом, внезапно ожил, вскочил на ноги, сшиб нашего капитана с термитника и принялся наносить ему жестокие удары копьем. Мы бросились туда, а тем временем мускулистый воин продолжал бить Джона. Заметив нас, кукуан напоследок яростно огрел капитана древком и с криком «Будь прокляты белые колдуны!» молниеносно удрал.

Некоторое время Гуд лежал неподвижно, и мы решили, что с ним все кончено. Но едва мы склонились над ним, как на лице капитана появилась безмятежная улыбка. Мало того, что он был жив, хотя и избит, Джон даже умудрился не выронить свой монокль!

– Эта кольчуга – просто чудо! Здорово же я одурачил этого остолопа! – С этими словами капитан потерял сознание.

Мы осмотрели его и обнаружили, что во время последнего сражения он был ранен в ногу метательным ножом, причем довольно серьезно. Однако копье кукуанского воина не причинило ему никакого вреда, за исключением синяков и ушибов. Кольчуга спасла жизнь капитана. Теперь нам оставалось только дождаться, когда подоспеют санитары, чтобы уложить Джона на носилки и последовать за отрядом.