Корабельная сторона

— Ну ка, примерь! — Мария Петровна вынула из сундука черные, слегка расклешенные брюки и темно-синий суконный китель. Санька примерил их.

— Брюки вот здесь подогнем, а вот тут сделаем выточки, и будет неплохо…— Мария Петровна по ходу дела помечала мелком, где что надо ушивать. А китель и вовсе оказался впору.

— Странно?! — удивился Санька.— Неужели я папу догнал? Но ведь у него рост — метр восемьдесят, а в плечах он и сейчас будет вдвое шире меня.

Мария Петровна лукаво рассмеялась.

— Это отец для тебя расстарался. Перед отъездом сходил на склад и обменял свой пятьдесят четвертый размер, рост третий, на сорок шестой… рост тоже третий.

— Выходит, заговор? Против меня?! — Санька лихо отстукал чечетку. Этим летом они с Кимкой уже дважды побывали на танцах. Так что Санька легко представил, как он в новом костюме заявляется в клуб… Все знакомые девчонки ахают, и каждая спешит протянуть ему руку для танца…

Об этом же подумала и счастливая мать.

На другой день Кимка и Санька с метриками и комсомольскими билетами в кармане, имея в подкреплении представительницу заводского комитета комсомола Лену Бородину, предстали перед очами начальника отдела кадров Ивана Ивановича Краснобеева. Иван Иванович всю жизнь прожил на том же знаменитом острове, что и наши герои, и потому чуть ли не всех заводчан знал по имени-отчеству.

— Пожаловали? — встретил он их кислой улыбочкой.— В военкомате небось дали по шеям, так теперь вот на завод!.. А учиться кто будет?! Кто после войны цехами и заводами командовать станет, а?

Ребята не ожидали такого приема, им казалось, что они совершают что-то вроде подвига, расставаясь со школой, а тут…

— Но, Иван Иванович! Заводской комитет комсомола,— начала было Лена, но Краснобеев перебил ее:

— Знаю, Бородина! Я ведь не потому, что не рад их приходу, рабочие нам сейчас очень нужны! — Он стукнул сухонькой ладошкой по столу и закашлялся. У Краснобеева была хроническая астма, потому его и усадили в кресло начальника отдела кадров, его, классного фрезеровщика!

Когда приступ окончился, Иван Иванович дрожащей рукой смахнул платком со лба и с висков росинки пота и грустно закончил:

— Жаль мне их! Головастые ребята!.. Таким бы учиться да учиться!.. Верю, академиками бы стали!.. Ну да война!..— Он снова стукнул сухонькой ладошкой по столу.— Ничего, видно, не поделаешь! Давайте ваши документы… Паспортами, чай, еще не обзавелись?

— В декабре! — солидно доложил Кимка.— А он — в апреле сорок второго…

— Так ведь, по инструкции,— глаза у Ивана Ивановича заискрились хитрой усмешкой,— оформить вас на работу не могу… Вот когда получите паспорта, тогда и приходите.

Ребята растерялись.

— Иван Иванович, какая тут инструкция! Ведь война! — рассердилась Лена.

— Ну, если война, тогда… Краснобеев подмигнул,— тогда мы об этой инструкции просто позабудем!..

Ребята облегченно вздохнули.

— Где ваши заявления?

Мальчики протянули листочки из ученической тетради в клеточку, где каллиграфическим почерком была изложена их просьба о зачислении на завод «Октябрь» учениками токарей.

Иван Иванович полюбовался заявлениями, похвалил даже за стиль и чистоту и тоже аккуратненько на уголке наложил резолюцию красным карандашом: «В приказ…» И поставил незамысловатую подпись: «И. Красно…» А пониже — число и год.

— Зайдите в соседнюю комнату, там вам выдадут пропуска и расчетные книжки. Потом снова сюда загляните! Желаю вам… Впрочем,— Краснобеев усмехнулся,— идите… Пожелать вам всяких благ я еще успею…

Через полчаса Санька и Кимка под командой Лены Бородиной важно шествовали к заводской проходной. Охранник, знавший Лену в лицо, спросил только:

— С тобой, что ли?

— Ага,— подтвердила Бородина,— как здоровье-то, дядя Петя?

— Слава богу, прыгаю понемногу! — рыжеусый остроглазый старичок подмигнул.— Проходи, рабочий класс!

— А пропуска? — растерялся Кимка.— У нас же пропуска!

— А без оных я вас и не пропустил бы! — Хитренько сощурился усач.— Глядите, чтобы документы эти всегда при вас были!

— Не забудем! — пообещал Кимка.

Шагали по булыжной дороге, миновали котельный и меднотрубный цеха, оставили в стороне заводоуправление. Корпус механического цеха среди других корпусов выделялся и своими более крупными размерами и какой-то воздушностью. Сквозь широкие и высокие окна внутрь вливались целые потоки света.

В цех вошли с северного входа, через калиточку, прорезанную в массивных воротах. Ворота открываются не часто: лишь тогда, когда в цех надо вкатить на вагонетках громоздкий гребной вал или еще какую-то массивную деталь, в повседневности же рабочие пользуются калиточкой, которую соорудил во время субботника лучший токарь завода Александр Захарович Захаркин, токарь-универсал седьмого разряда.