Корабельная сторона

Сначала попали в слесарный цех. Над верстаками, у тисков, с напильниками в руках, колдовали слесари. Чуть левее, ближе к инструменталке, урчали, как сытые коты, сверлильные станки. Еще левее, возле конторки, у окон, по-шмелиному жужжали ДИПы. Их было шесть. Здесь вытачивались самые что ни на есть ювелирные вещи. С сентября ДИПы перешли на трехсменную работу. Нагрузка на станки все возрастала и возрастала. Обо всем этом ребятам сообщила Лена.

— А Захаркин вон на том работает! — Лена указала на станок, за которым виртуозничал двадцатилетний цыганистый парень.

— Это он?! — спросил шепотом Санька.

— Нет, выученик его,— в ее тоне проскользнуло явное пренебрежение.

— Плохо работает? — спросил Кимка.

— Не плохо, но…— Лена помолчала, подбирая, как видно, наиболее точное определение виртуозу.— Ловчила он,— наконец жестко отрезала она.— Шибко деньге кланяется!

— А здесь кто? — Санька указал глазами на зажатую станками в углу конторку.

— Учетная группа цеха — табельщицы, нормировщицы, мастера слесарного…

— А главное начальство? Там? — Санька махнул рукой по направлению рельсов, убегающих в глубь цеха.

— Там…— Лена повела ребят дальше, едва успевая отвечать на поклоны и реплики, по которым нетрудно было понять, что Бородину здесь знают и любят.

— А инструментальный здесь! — Лена показала куда-то на потолок. Мальчики подняли глаза и увидели на внутренней стене ленты окон не только второго, но и третьего этажей.

Поравнялись с огромными немецкими станками, занимавшими по центру заметное место. За одним из них над коленчатым валом колдовал молодой богатырь.

«Вот это росточек! — восхитился Санька.— Метра два, не меньше!..»

— Два метра и семь сантиметров,— шепнула Лена, словно угадав его мысли.

— Привет Леночке Бородиной! — громыхнул парень на весь цех.— Это что за витязи следуют за нашей комсомольской принцессой? Уж не пажи ли?

— Привет, Алеша!.. Не угадал!.. Идет смена нашим старикам, таким, как ты!.. Говоров у себя?

— У себя, во дворце…— Алеша нацелил смеющиеся глаза на ребят.— Вот что, рабочий класс, проситесь-ка вы ко мне! Не обижу.

— А нас и не обидишь, даже если захочешь! — заелся Кимка.

— Ого, ершишка, да еще с колючками!.. Такие мне нравятся. Уж тебя-то я непременно возьму под свою державную длань!

«А парень, видать, начитанный! — подумал с уважением Санька.— Вот тебе и рабочий класс! А что, к нему в ученики — разлюбезное дело! Буду проситься!»

Кимке же Алеша Рогаткин чем-то не показался.

— К этому громиле я ни за какие коврижки в ученики не пойду,— сказал Кимка Лене. Та удивилась.

— За что же такая немилость? Алеша — парень что надо, и токарь большого полета, хотя ему всего лишь двадцать.

— Станок не понравился,— соврал Кимка, но соврал наполовину. Станок действительно не пришелся ему по вкусу, слишком громоздкий, но и «ершишка» тоже кое-что значил.

— А я пойду! — в глазах у Саньки заплясали развеселые огоньки.— С таким мастером не заскучаешь!

— Это точно,— согласилась Лена.— Впрочем, сейчас не то время, чтобы скучать.

Возле «дворца» начальника цеха — трехметровой застекленной конурки, неподалеку от центральных выходных ворот, весело распевал свои рабочие песни французский полуавтомат. За ним стоял скуластый сутуловатый парень, его маленькие сонные глазки глядели на мир настороженно — как бы их не обжулили! — и оценивающе — мол, а сколько ты, мил человек, червончиков стоишь?

— Здрасте! — кивнул парень подобострастно. Лена нахмурилась, но ответила:

— Здравствуйте, Федор Семенович.

— Ученичков ведете?

— Учеников.— Лена всем видом давала знать скуластому Федору Семеновичу, что в разговоры с ним она пускаться не намерена. Но токарь сделал вид, что неприязни он не замечает.

— Ученичков, значит! — повторил он.— Это хорошо! Смена, так сказать, представителям стареющего рабочего класса! Нам то есть…— Он рассмеялся, обнажив мелкие белые зубы: как видно, с зубной щеткой они в дружбе.— Хорошо! — продолжал Федор Семенович, встряхивая куцей темной челкой, свисающей на лоб клинышком.— Мне бы одного паренька… Станок хороший!.. Сам я человек тверезый…

— Вам? — удивилась Лена.— Но ведь с учениками-то мороки ой сколько!..

— Морока морокой, а за выучку ученика деньги тоже не лишние…

— Так вот оно в чем дело! — Лицо Лены даже прояснилось. Нет, Федя-бредя верен себе, а она-то было подумала, что в парне рабочая совесть вдруг пробудилась. Правду сказал великий русский писатель: «Уж если кто рожден кулаком, так в ладонь его не разожмешь!»

— Вот это станок так станок! — Кимка не в состоянии отвести глаз своих от великолепного французского.— На нем бы я поработал с полным удовольствием!..

Станок и вправду покорял чистотой своих линий, какой-то конструкторской завершенностью. Даже глаз новичка легко угадывал его покладистый характер.

— Ну что ж, можно попросить, чтобы тебя назначили учеником к Сундучкову.

Кимка согласно кивнул головой: «Сундучков так Сундучков! Смешноватая фамилия, ну и что? Разве в фамилии дело. Урляев — тоже не Пушкин и не Ломоносов, звучит не очень-то, но от этого он, Кимка, хуже не стал…»