Корабль-призрак

После нескольких месяцев заключения его приводили в Залу правосудия и спрашивали, ведомо ли ему, за что он очутился в тюрьме, а еще советовали во всем сознаться и ничего не скрывать: мол, только так он может обрести свободу. Этот человек отрицал свою вину, причем его спрашивали несколько раз, и он несколько раз объявлял себя невиновным.

Приближался срок испытания веры, аутодафе, которое проводилось каждые два или три года и было, по сути, прилюдной казнью осужденных. Публичный обвинитель от инквизиции утверждал, что сразу несколько свидетелей показали: обвиняемый сопричастен иудейству. Человека убеждали признать вину, а он настаивал на невиновности. Его осуждали как convieto Invotivo, что означало «найден виновным, но вину не признал», и приговаривали к сожжению на костре во время предстоявшего испытания веры. После чего отводили в камеру и снова требовали признаться, уверяя, что в этом случае его оправдают.

Так продолжалось до вечера накануне казни. Устрашенный мыслью о скорой мучительной смерти, несчастный наконец винился, желая спасти себе жизнь. Его приводили в Залу правосудия, где он признавался в преступлении, которого не совершал, и решал, что все позади.

Увы, быстро выяснялось, что из этой паутины спастись невозможно: «Ты признаёшь, что виновен в отправлении обрядов, предусмотренных Законами Моисеевыми. Эти обряды невозможно отправлять в одиночку, нельзя одному съесть пасхального агнца. Немедленно назови нам тех, кто помогал тебе в этих обрядах, или жизнь твоя оборвется на костре!»

Выходило, что, оговорив себя, он ровным счетом ничего не добился; чтобы спасти свою жизнь, следовало обвинить других. А кого он мог назвать, кроме друзей и знакомых? Даже не так, первыми в списке шли родственники, ибо вполне естественно предположить, что в отправлении подобных обрядов человек полагался на родных: братьев, сестер, жену, сыновей и дочерей.

Признавал обвиняемый вину или погибал, продолжая ее отрицать, его собственность изымали, но для инквизиции был крайне важен факт признания, которое зачитывали публично и которое подтверждало беспристрастность инквизиторов и их милосердие. Ведь они – и церковь в их лице – прощали тех, кто был повинен в преступлениях против веры.

В Гоа обвинения в колдовстве и чародействе выдвигались чаще, чем в других местах, потому что вокруг были индусы со своими диковинными верованиями и обрядами, а к этому добавлялись и обыкновенные предрассудки. Индусы, как и рабы из других земель, нередко принимали христианство, чтобы потрафить хозяевам, однако тех, кто был крещен, а затем обвинен в каком-либо прегрешении, предавали смерти на костре. Некрещеных же наказывали поркой, тюремным заключением или отправкой на галеры[84], вследствие чего многие туземцы отказывались обращаться в христианство.

Изложенного вполне достаточно, чтобы читатель составил необходимое представление. Иные подробности можно будет получить, когда наш рассказ продолжится.

Глава 37

После нескольких часов в темнице к Амине вошли тюремщики. Не говоря ни слова, они коротко обрезали ее длинные шелковистые волосы. Амина лишь презрительно кривила губы и не пыталась сопротивляться, пока они делали свою работу. Потом тюремщики ушли, и она снова осталась одна.

На следующее утро ей велели разуться и выйти из камеры. Она вопросительно посмотрела на тюремщиков, но встретилась с бесстрастными взглядами. «Если не подчинишься, мы сами тебя выведем», – сказал один, явно тронутый ее молодостью и красотой. Амина разулась, и ее отвели в Залу правосудия, где ожидали великий инквизитор и его секретарь.

Зала представляла собой вытянутое в длину помещение с высокими окнами по сторонам и с таким же окном в дальней стене, напротив двери, через которую вошла Амина. Посреди залы стоял на возвышении под балдахином длинный стол, покрытый сукном в сине-желтую полоску. Под окном у дальней стены располагалось огромное распятие с резным образом Спасителя. Тюремщик указал на крохотную скамейку и махнул рукой, приказывая Амине сесть.

Внимательно оглядев Амину, секретарь начал допрос:

– Как вас зовут?

– Амина Вандердекен.

– Откуда вы родом?

– Мой муж родом из Нижних Земель, а я сама – с Востока.

– Кто ваш муж?

– Капитан корабля Голландской Ост-Индской компании.

– Как вы попали сюда?

– Корабль потерпел крушение, мы с мужем разлучились.

– Кого вы тут знаете?

– Отца Матиаша.

– Каким имуществом владеете?

– У меня ничего нет, все принадлежит мужу.

– Где его имущество?

– На попечении отца Матиаша.

– Вы знаете, почему вас задержали?

– А должна знать? – Амина решила уклониться от прямого ответа. – Объясните, в чем меня обвиняют.

– Кому, как не вам, знать, виновны вы или нет? Лучше сразу признайтесь и облегчите свою совесть.

– Моя совесть подсказывает, что я не совершала ничего дурного.

– Значит, вы не готовы сознаться?

– Вы же слышали, мне не в чем сознаваться.

– Говорите, вы родом с Востока. Вы христианка?

– Нет, я отвергаю вашу веру.

– Но вы замужем за католиком?

– Да. Он истинный сын церкви.

– Кто вас венчал?

– Отец Сейзен, католический священник.