Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой

Не только Каррауэй заметил приближение торпеды. Джим Норт, бывший впередсмотрящим на носу «Трубадура», крикнул, указав на нее рукой. Сальвесен скомандовал рулевому: «Лево на борт, полный ход!» Торпеда прошла под судном точно под Нортом. Ожидая взрыва, он сбежал, спотыкаясь, по лестнице на нижнюю палубу. Резиновые сапоги скользили на ступеньках, и даже спустя десятилетия сердце Норта сбивалось с ритма, стоило ему поскользнуться, пусть даже у себя дома, на натертом полу. Торпеда не взорвалась. Она вынырнула из воды по другую сторону от судна, отошла от него метров на тридцать, а затем развернулась и устремилась обратно к левому борту «Трубадура», где находился Норт. Казалось, торпеда преследовала его по всему кораблю. Зенитные расчеты стреляли по ней из пулеметов, но все было тщетно. Моряки ругали торпеду по-испански и по-португальски: «Пошла прочь!» Прямо перед судном она внезапно остановилась и затонула. Команда смотрела на то место, где торпеда ушла под воду, словно ожидая, что она всплывет и атакует судно в третий раз, но этого не произошло. Один за другим моряки падали на палубу «Трубадура» и благодарили Всевышнего. «Вы видели? Вы это видели? – кричал капитан. – Не говорите никому, никто вам не поверит». В этот момент Норт решил, что Бог не уготовил ему гибель в конвое PQ-17. И все же его колотила такая дрожь, что не получалось поджечь сигарету даже длинной спичкой.

Затем Норт услышал приглушенный рев – это был торпедирован транспорт «Уильям Хупер», который шел в проклятом гробовом углу рядом с «Трубадуром» и следом за «Айронклэдом». Норт ошеломленно наблюдал, как, казалось, все машинное отделение вылетело в дымовую трубу транспорта горячей огненной массой. «Хупера» объяло пламя. Некоторые члены команды прыгнули за борт, прежде чем капитан отдал приказ покинуть судно. Капитану пришлось лично перекрыть матросам путь к оставшимся шлюпкам. Он крикнул им: «Если спустить шлюпку на воду, не дождавшись остановки судна, шлюпка перевернется». Экипаж отступил. Зенитчики продолжали стрелять по бомбардировщикам и попали в один из них. Но этим было не спасти ни «Уильяма Хупера», ни 8600 тонн военных грузов у него на борту. Капитан приказал экипажу покинуть транспорт, моряки заняли три шлюпки и два плота. На «Хупере» погибло только трое – как и на «Кристофере Ньюпорте» и «Наварино», жертвами стали люди, работавшие в машинном отделении.

Спасательные суда «Замалек» и «Рэтлин» подобрали выживших со шлюпок и плотов. Молодой филиппинский матрос с «Хупера» утверждал, что взрывом его подбросило так высоко, что «Хейнкель-111» пролетел под ним. Спасательные суда занимались чрезвычайно опасным делом: чтобы вызволять моряков с затонувших судов, им приходилось останавливаться позади конвоя, где немецкие подлодки ждали отстающих. Со спасательных судов сбрасывали сети, чтобы люди, которых еще не покинули силы, могли самостоятельно забраться на борт, а моторные шлюпки подбирали тех, кто слишком ослабел или получил травму. Иногда тела были такими скользкими, что их подолгу не получалось втащить в шлюпку. Наглотавшись мазута, спасенные порой умирали от действия токсинов через несколько часов, дней и даже лет после спасения в море. В моторных шлюпках сидели пловцы-спасатели, которые доставали из воды беспомощных людей. Пловец-спасатель с «Рэтлина», который до войны был чемпионом по плаванию, никогда не нырял в воду без ножа – чтобы защититься, если тонущий впадет в истерику. Судовые врачи на спасательных судах проводили сложные медицинские операции в разгар воздушных налетов. Врач «Замалека» едва закончил оперировать артиллериста, который лишился глаза накануне, когда судно начало подбирать выживших с «Уильяма Хупера».

Как правило, люди полностью выздоравливали, если провели в ледяной воде не более 20 минут, но в иных случаях никаких гарантий не было. Британский писатель Пол Кемп так описывал неотложную помощь морякам, полузамерзшим в арктических водах и пребывавшим в полуобморочном состоянии:

Их поднимали на борт, раздевали и закутывали в теплые одеяла. Немедленно начинали делать искусственное дыхание и внутримышечно вводили камфору в масле. Рты, ноздри и глаза аккуратно промывались от мазута. Как только дыхание выравнивалось, пациента больше не трогали, пока не появлялся пульс и не начинали сокращаться зрачки. После этого наступал длительный приступ дрожи, а затем возвращалось сознание. Далее пациента перекладывали на теплую койку, где его при необходимости погружали в сон при помощи морфина.