Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой

Шерлок Холмс нашел разгадку в одном из своих самых знаменитых дел, заметив, что собака не залаяла той ночью, когда должна была по всем законам логики поднять тревогу. Деннинг, по сути, говорил Паунду, что если бы «Тирпиц» вышел в море, то залаяла бы хоть одна из «собак». Но Паунду этого было мало. Он сказал, что Деннинг дает ему сведения об «отсутствии информации», а ему нужны прямые доказательства. Деннинг ответил, что ожидает новую партию расшифрованных немецких сообщений из Блетчли-парка, – он сообщит Паунду, как только получит их. Первый морской лорд перешел в кабинет слежения за немецкими подводными лодками, где Уинн сказал ему, что в непосредственной близости от конвоя PQ-17 находится целая дюжина вражеских субмарин. Они, очевидно, представляли угрозу для всех британских военных кораблей, идущих рядом с конвоем. Если бы союзный крейсер торпедировали в Баренцевом море, он оказался бы в сотнях километров от дружественного порта во власти немецких самолетов и подлодок.

Вернувшись в штаб-квартиру Адмиралтейства в Уайтхолле, Паунд собрал полдюжины офицеров за деревянным столом XVIII века в зале заседаний, отделанном темными панелями, под портретами адмирала Нельсона и короля Вильгельма IV. Первый морской лорд заявил собравшимся, что думает распустить конвой PQ-17, приказав эскорту покинуть его, а транспортам далее следовать поодиночке. В таком случае до Архангельска смогут добраться хотя бы некоторые торговые суда, а Королевский флот избежит столкновения с «Тирпицем» – почти наверняка смертельного. Паунд попросил штабных офицеров по очереди высказать свое мнение. Все, кроме одного, выступили против роспуска конвоя. Но в Адмиралтействе не жаловали демократию: решение оставалось за Первым морским лордом. Он пришел к нему «почти мелодраматично», как вспоминал начальник оперативного управления адмирал Джон Экклз:

Первый морской лорд откинулся на спинку обтянутого кожей кресла и закрыл глаза – он всегда погружался в глубокие раздумья, принимая сложные решения. Руками он держался за подлокотники, а его лицо, которое казалось болезненным и напряженным, стало вдруг спокойным, безмятежным. Через несколько мгновений молодой начальник управления планирования… непочтительно прошептал: «Смотрите, папаша заснул». Прошло тридцать долгих секунд, а затем адмирал Паунд протянул руку к блокноту для флотских сообщений и объявил: «Конвой будет распущен». Сказав это, он сделал странный, но выразительный жест, подразумевающий, что это его личное решение.

Присутствующие были потрясены. Решение адмирала напоминало игру ва-банк, ведь вместо свежей информации оно основывалось на ее длительном отсутствии и шло вразрез с самыми надежными разведданными о передвижении «Тирпица», которыми располагало Адмиралтейство. Кроме того, оно фактически лишало опытных офицеров Паунда, командующих корабельными соединениями, всякой власти, заставляя гадать, в чем его смысл, и разбираться с последствиями. Наконец, оно вынуждало десятки плохо оснащенных транспортов и тысячи испуганных людей рассеяться по суровому району, где их уже выслеживал противник. Хотя Паунд пытался спасти жизни, его приказ о роспуске конвоя был, как выразился адмирал Тови, сродни «настоящему кровавому убийству».

Не теряя времени, Паунд сообщил свое решение командующим конвоем в Арктике. Четвертого июля в 21:11 он лично составил приказ для передачи адмиралу Л. Г. К. Гамильтону, командующему крейсерским прикрытием:

ВЕСЬМА СРОЧНО: Крейсерскому соединению отойти на запад полным ходом.