Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой

Когда это сообщение было получено, крейсерское соединение находилось в пределах видимости PQ-17 – ближе, чем на любом другом этапе похода, поскольку крейсеры производили дозаправку с танкера, идущего в составе конвоя. В приказе не объяснялись причины, но инструкция идти «полным ходом» предполагала срочность. Гамильтон подумал, что решение Адмиралтейства связано с тем, что с запада быстро приближается «Тирпиц», а следовательно, крейсеры разворачивают, чтобы перехватить линкор. Но он не имел возможности попросить разъяснений, не нарушив радиомолчание и не выдав положение крейсеров немцам. С одного из крейсеров только что взлетел гидросамолет «Валрус», который должен был изучить ледовую обстановку на пути конвоя PQ-17. «Валрус» еще не скрылся из виду, однако крейсер не мог привлечь внимание пилота, чтобы дать ему приказ возвращаться. Крейсерам пришлось бросить самолет, надеясь, что он сумеет позаботиться о себе[21].

Приказ Паунда об отходе получили все крейсеры, а его копию отправили Джону Бруму, командиру эскортной группы. Адмиралтейство не упомянуло о ней, и Брум решил, что к его группе приказ не относится. В отличие от Гамильтона, Брум не сразу понял, что приказ об отходе означает драматический поворот событий. К тому же изначально планировалось, что крейсеры повернут назад, когда конвой пройдет остров Медвежий. Брум полагал, что приказа Паунда об отходе давно ожидали. Учитывая, что крейсеры находились в опасных водах, движение «полным ходом» имело смысл. Брум по-прежнему не терял оптимизма после отражения атаки немецкой авиации. Не изменило ему и чувство юмора – когда капитан британской подлодки передал, что надеется в случае немецкой атаки как можно дольше удерживать свое судно на поверхности, Брум, который командовал не подлодкой, а эсминцем, ответил: «Я тоже». В общем, Брум пока даже не догадывался, что задумал Паунд.

А тот через 12 минут после первого приказа велел передать всем боевым кораблям эскорта новый. Он был снабжен пометкой «СРОЧНО»:

Ввиду угрозы надводных кораблей конвою рассредоточиться и следовать в русские порты.

Прочитав второй приказ, Брум, как и Гамильтон, решил, что «Тирпиц» на всех парах идет к конвою PQ-17 и крейсерам нужно его перехватить. Брум немедленно предложил, чтобы транспорт «Эмпайр Тайд» привел в действие катапульту и поднял в воздух истребитель. Тот сбил бы «Селедку» и помешал таким образом «Тирпицу» обнаружить конвой. Но второй приказ Адмиралтейства содержал плачевно мало жизненно важной информации. На каком расстоянии находится «Тирпиц»? Почему торговым судам предписывалось рассредоточиться и следовать «в русские порты», когда единственным доступным портом был Архангельск? И что вообще происходит? Паунд обещал, что будет хорошо информировать командиров действующих в Арктике корабельных соединений, но теперь, казалось, скрывал от них факты.

Пока Брум и его офицеры ломали голову над вторым приказом, один из советников Паунда напомнил ему, что расформирование конвоя во флоте называют не «рассредоточением», а «рассеянием». Советник отметил, что капитаны торговых судов могут неверно истолковать приказ «рассредоточиться» и разделиться на маленькие группы, в то время как Паунд хотел, чтобы каждое судно шло дальше в одиночку. В 21:36 – через 13 минут после второго приказа и через 25 минут после первого – Паунд распорядился отправить третий приказ:

ВЕСЬМА СРОЧНО: Конвою рассеяться.

Стоявший на мостике эсминца Брум поднял взгляд и увидел старшего радиста, протягивавшего ему очередную радиограмму. Он тяжело дышал, так как проделал весь путь из радиорубки на мостик бегом. Брум изумленно смотрел на бумагу. Как он вспоминал впоследствии, приказ «словно взорвался [у него] в руке». Шокировали не только слова, но и сам факт, что три приказа были отправлены один за другим вне всякого контекста. Это наводило на мысль, что кризис развивается слишком быстро, Адмиралтейство не успевает за событиями и у него нет времени объяснить ситуацию.

Теперь каждый впередсмотрящий вглядывался в горизонт, ища «Тирпиц». «Мы все ожидали… что крейсеры откроют огонь или что на горизонте покажутся вражеские мачты», – свидетельствовал Брум. Неприятельская атака казалась «не просто возможной, а неизбежной: буквально стучалась в двери».