Корни

Кунта стал понимать, что черные женщины по духу настоящие бунтарки, еще похлеще мужчин. Но, может быть, это ему только казалось, потому что женщины воспринимали все на более личном уровне. Они всегда мстили белым, которые их чем-то обидели. Мужчины были более скрытными и меньше поддавались чувству мести. Скрипач рассказывал Кунте о белом надсмотрщике: он изнасиловал черную девушку, и ее отец повесил его на дереве. Но чаще всего бунты рабов были связаны с жестокостью белых.

На плантации Уоллера никогда не было ни бунтов, ни даже каких-то происшествий. Но Кунта слышал, что в их собственном округе Спотсильвания черные прятали мушкеты и другое оружие, чтобы убить своих хозяев или хозяек и сжечь все их дома и плантации. Даже у Уоллера мужчины тайно собирались и обсуждали все хорошее и плохое, что происходило с рабами, а потом решали, стоит ли что-то делать. Но чаще всего дело дальше разговоров не шло.

Кунту на такие собрания никогда не звали – он думал, что его считают калекой, бесполезным для настоящего бунта. Как бы то ни было, его это вполне устраивало. Хотя он желал им удачи во всем, что они задумают, Кунта не верил, что бунт может увенчаться успехом – слишком уж неравными были силы. Возможно, как говорил масса Уоллер, черных скоро станет больше белых, но им никогда не победить. Вилы, кухонные ножи и украденные мушкеты – это ничто перед огромной армией белых с их пушками.

Однако худшими врагами черных, по мнению Кунты, были сами черные. Среди них были молодые бунтари, но подавляющее большинство рабов делали именно то, чего от них ожидали. Обычно им не приходилось даже говорить об этом. Им белые могли доверить жизнь собственных детей. Они отворачивались, когда белые развлекались с их женщинами на сеновалах. Кунта был уверен, что масса мог бы оставить свою плантацию без охраны на целый год и, вернувшись, увидеть, что все они по-прежнему работают. И не потому, что все были довольны своим положением. Черные постоянно на что-то жаловались. Но они не решались даже протестовать – не говоря уже о том, чтобы сопротивляться.

Возможно, он стал одним из них. А может, он просто повзрослел? Или постарел? Кунта не знал. Но он знал, что утратил вкус к борьбе и бегству. Кунте хотелось, чтобы его оставили в покое. Ему хотелось заниматься собственными делами. Все, кто этого не сделал, уже были мертвы.

Глава 59

Кунта привез массу на плантацию, где целая семья слегла от лихорадки. В ожидании он задремал в тени раскидистого дуба, а проснулся от вечернего рога – с полей должны были возвращаться рабы. Кунта все еще протирал глаза, когда появились черные. Он смотрел, как они моются перед ужином. Их было двадцать или тридцать. Кунта присмотрелся получше. Может быть, он еще спит? Среди них было четверо белых – мужчина, женщина и двое мальчиков-подростков.

Когда через несколько минут Кунта выказал свое изумление перед приятельницей-поварихой, та объяснила:

– Эти белые работают по договору. Прибыли сюда два месяца назад. Жили где-то за большой водой. Масса заплатил за их переезд на корабле, и они должны отработать у него семь лет как рабы. А потом будут свободными, как другие белые.

– Они живут как рабы? – спросил Кунта.

– У них есть собственная хижина чуть в стороне от наших, но она такая же, как все остальные. И едят они то же, что и все. И на поле к ним относятся точно так же.

– Что они за люди?

– Они держатся особняком, но люди хорошие. Не такие, как мы, но делают свою работу и никому не доставляют хлопот.

Кунта подумал, что этим белым рабам живется лучше, чем большинству свободных белых, которых он видел во время разъездов с массой. С десяток взрослых и детей ютились буквально на голове друг у друга в крохотных домишках на мизерных участках красной глины или болота. Жилось им так трудно, что черные часто насмехались над ними в своих песнях: «Только не бедным белым, о Господи! Пусть лучше я буду ниггером!» Хотя сам Кунта этого не видел, но ему говорили, что некоторые белые так бедны, что им приходится есть землю. Они были очень худыми, а у многих совсем не было зубов. И пахли они так, словно спали со своими блохастыми собаками – часто так оно и было. Когда масса лечил кого-то из них от цинги или пеллагры, Кунта дожидался его в экипаже и старался дышать ртом. Он видел, как женщины и дети трудятся в поле, а мужчины лежат под деревом с бутылкой вместе с блохастыми собаками. Кунта начал понимать, почему плантаторы и даже рабы испытывают к ним презрение, называя «ленивой, бесполезной, никому не нужной белой швалью».