Корни Гедониста (СИ)

За сегодняшнюю ночь они уже дважды познали наслаждение, но ненасытный принц, стоило ему лишь немного перевести дух, вновь принялся руками и ртом пробуждать в короле желание — и ему это быстро удалось. Сейчас Трандуил торжествующе улыбался, глядя на отца сверху вниз. Он размеренно, пока еще неторопливо приподнимался и вновь опускался на его член — Орофер догадывался, что честолюбивому принцу нравится чувствовать себя хозяином положения. Трандуил красовался перед отцом — его движения, его стоны и нежные вздохи были немного картинными, немного напоказ. Короля это забавляло. Королю льстило, что его прекрасный возлюбленный делает всё, чтобы его очаровать.

Подавшись к сыну, Орофер провел ладонями по его горячему телу, коснулся возбужденного члена и сжал бедра, заставляя Трандуила еще глубже принять в себя член отца. Трандуил застонал уже громче. Он пытался сохранить напускное спокойствие, желая показать себя перед отцом опытным и искусным любовником, но против собственной воли насаживался на член Орофера всё быстрее и быстрее. Юному принцу не хватало выдержки — этот маленький недостаток делал Трандуила еще прелестней в глазах короля.

Орофер и сам был ошеломлен нахлынувшими на него чувствами. С Трандуилом, со своим юным, нетерпеливым, пылким принцем, он словно заново переживал сладостные волнения молодости — с любовью, в которой духовное и плотское переплетались так тесно, что и не разделить, со жгучей ревностью, с тревогами, от которых больно сжимается сердце и дыхание сбивается, с бурными ссорами и не менее бурными примирениями… Орофер уже очень давно не испытывал ничего подобного. Он даже не подозревал, что испытает подобное вновь. Он смотрел на Трандуила — ослепительно-прекрасного, распаленного страстью, с глазами, потемневшими от желания, с волнистыми прядями, прилипшими к влажной от пота шее — и каждая его черта, даже самая незначительная, казалась Ороферу восхитительной и неповторимой. Он никогда не думал, что это возможно — настолько влюбиться в собственного сына.

А Трандуил, украдкой наблюдая за отцом, замечал, как тот смотрит на него — и сердце себялюбивого принца переполнялось гордостью, в которой было всё: и детское стремление угодить отцу, и мальчишеское самодовольство — перед его чарами не устоял сам великий король Орофер! — и более всего чистая, сияющая радость взаимной любви. Даже закрывая глаза Трандуил чувствовал на себе взгляд отца — точно ласкающее прикосновение солнечного тепла, когда на земле еще лежит снег, но в воздухе уже благоухает весна. Принцу чудилось, что в эти мгновения, когда страсть связывает их тела и души раскаленными нитями, он почти физически ощущает наслаждение своего возлюбленного — и оттого его, Трандуила, собственное наслаждение становится еще ярче. И погружаясь в него, как в теплые воды, растворяясь, как растворяются снежинки в лучах солнца, Трандуил запрокинул голову, сжал запястья отца и, вскрикнув, кончил, вовлекая в свой экстаз и самого Орофера.

Они долго лежали, не размыкая объятий, — разгоряченные, задыхающиеся, всё ещё во власти великого чувства, что так неожиданно им открылось. Постель под ними была мокрой от пота. На белоснежных шелковых простынях то тут, то там темнели капли розового масла — за сегодняшнюю ночь чаша, стоявшая у ложа короля, опустела почти наполовину. Благоухание роз смешивалось с острым запахом пота, спермы и возбуждения. Трандуилу навсегда запомнится этот волнующий аромат — отныне он станет для него запахом страсти. Чуть повернув голову, принц лизнул грудь любовника — ему отчего-то захотелось попробовать отца на вкус. В следующий же миг сильные руки короля подхватили Трандуила, опрокинули на спину — Трандуил заулыбался и потянулся к отцу для поцелуя…

Прошло немало времени, прежде чем Ороферу хватило сил оторваться от губ сына. Он откинулся на подушки, вгоняя в легкие воздух. Сам того не замечая, король улыбался. Он не целовался столько, наверное, с тех давних пор, когда они с Амдиром, совсем еще юнцы, упоенно играли своей любовью. На миг Ороферу увиделось затерянное в лесу жилище и угрюмый молчаливый хозяин, что пустил их с Амдиром переночевать, накормил простым, но сытным ужином, а после почти сразу же удалился в свою кузницу, оставив Орофера и Амдира одних в незнакомом доме; там, на узкой и до невозможности жесткой лежанке под волчьими шкурами, Амдир и Орофер впервые познали друг друга… Королю живо вспомнилось, как они возились в темноте и духоте под одеялами, стараясь не шуметь — и, конечно же, всё равно шумели так, что наутро стыдились встретиться с хозяином. Они так и сбежали, не попрощавшись и не поблагодарив его за гостеприимство — вернее, даже и не вспомнили об этом, опьяненные своей по-юношески сумасшедшей любовью.

— О чем ты думаешь, мой повелитель? — спросил Трандуил, прервав воспоминания короля.