Коробка в форме сердца

Рухнув с ног, Крэддок приложился костлявым задом об пол так, что коридор содрогнулся от начала до конца, а портрет Крэддока на стене изрядно перекосило. Старик заворочался, приподнялся, но Анна, неудержимо дрожа, толчком пятки в плечо вновь опрокинула его на спину.

Джессика, пискнув, одним прыжком одолела оставшиеся ступени, обогнула Анну, припала на колено, склонилась над приемным отцом.

Джуд сам не заметил, как поднялся на ноги. Спокойно сидеть и смотреть на все это он больше не мог. Как он и ожидал, окружающий мир снова пошел вкривь и вкось, всколыхнулся, вспучился, словно отраженный в боку растущего мыльного пузыря. Казалось, голову отделяет от ног не одна миля, а сделав первый шаг, Джуд почувствовал себя невероятно легким, практически невесомым, наподобие аквалангиста, гуляющего по морскому дну. Однако двинувшись по коридору, он велел всему вокруг принять обычную форму и величину, и мир повиновался. Выходит, его воля что-то да значит? Выходит, в окружении этого мыльного пузыря вполне можно двигаться, и, если не переусердствовать, он останется цел?

Руки болели — обе, не только правая. Казалось, ладони распухли до размера боксерских перчаток. Волны боли накатывали одна за другой, мерно, ритмично, в такт пульсу — «шух-шух-шух», точно колеса по асфальту. Смешиваясь с гулом и дребезжанием кондиционера в комнате Крэддока, их шелест превращался в неожиданно умиротворяющий бессмысленный шум где-то на заднем плане.

В эту минуту Джуду отчаянно хотелось крикнуть Анне, чтоб та убиралась отсюда, да поскорее, бежала вниз, прочь из этого дома, однако он нутром чувствовал, что, втиснувшись в разыгравшуюся перед ним сцену, неизбежно разорвет нежную ткань видения в клочья. Вдобавок какой в этом смысл? Прошлого не воротишь, случившегося не изменишь — не удалось же ему спасти Рут, сестренку Бамми, пусть даже окликнув ее. Нет, изменить случившееся нельзя… однако вполне можно засвидетельствовать.

Поразмыслив, зачем Анну вообще понесло наверх, Джуд решил, что ей, вероятно, потребовалось перед отъездом запихать в сумку кое-какую одежду. Ну, а отца с Джессикой она не опасалась, подумав, будто теперь у них нет над ней никакой власти… прекрасная, надрывающая сердце, роковая самоуверенность!

— Говорила же, не подходи, — сказала Анна.

— Это все ради него? — спросил Крэддок. — Ради каких-то безумных планов вернуть себе его благосклонность?

До сих пор говорил он с неподражаемой южной учтивостью, однако теперь от этой учтивости не осталось даже следа. Теперь в резком, гнусавом выговоре уроженца старого доброго Юга не чувствовалось никакой доброты.

— Думаешь, если приползти к нему на брюхе с душещипательной сказкой о папочке, принуждавшем тебя ко всяким ужасам и навсегда искалечившем твою психику, он тебе посочувствует? Ручаюсь, тебе просто не терпится похвастать ему, как ты велела мне убираться, как с ног меня сбила — меня, старика, заботившегося о тебе во время болезни, оберегавшего тебя от себя же самой в минуты помрачения разума. Думаешь, он бы гордился тобой, если б сейчас оказался рядом и увидел, как ты набросилась на меня?

— Нет, — ответила Анна. — По-моему, он гордился бы мной, если б увидел вот что.

С этими словами она шагнула вперед и плюнула Крэддоку в лицо.

Крэддок втянул голову в плечи, зажмурился, сдавленно взвыл, как будто в глаза ему брызнули чем-то едким. Джессика, скрючив пальцы, привстала, но Анна схватила ее за плечо, сильным толчком повалила на пол рядом с приемным отцом и встала над ними. Сотрясавшая ее дрожь не унялась, но заметно ослабла.

Джуд, робко потянувшись вперед, коснулся ее плеча забинтованной левой ладонью и легонько сжал пальцы. Решиться на это ему удалось далеко не сразу, однако Анна, похоже, ничего не заметила. Как только его рука коснулась ее плеча, окружающий мир снова на миг исказился, но Джуд немедля привел его в норму, сосредоточившись на фоновом шуме, на аккомпанировавшей происходящему музыке — «шух-шух-шух» и стрекоте кондиционера.

— Молодец, Флорида, — сам того не ожидая, сказал он вслух.

Слова сорвались с языка прежде, чем он успел сдержаться, но к концу света не привели.

Анна слегка сокрушенно, неспешно покачала из стороны в сторону головой.

— И вот этого слизняка я боялась, — с усталым презрением сказала она.

Отвернувшись, она выскользнула из-под ладони Джуда, прошла к комнате в самом конце коридора, шагнула через порог и захлопнула за собой дверь.

Услышав негромкое, звонкое «плюк», Джуд опустил взгляд. Носок на правой руке пропитался кровью насквозь, и теперь она капала на пол. Серебряные пуговицы его пиджака — черного, а-ля Джонни Кэш, сверкнули в последних розоватых, оттенка свежей лососины, отсветах уходящего дня. Как же он до сих пор не заметил, что одет в костюм мертвеца? Действительно, сидит как влитой, будто на него шили…