Коробка в форме сердца

Джорджия, снова прикрыв глаза, углубилась в себя. Меж ее тонких, изящных бровей появилась ямочка — крохотная задумчивая морщинка.

— Ну что ж, — неторопливо, негромко заговорила она, — вот мы и назвались. Вот кто мы таковы, и нам нужно поговорить с Анной Макдермотт. Анна, нам, Джастину с Мэрибет, очень нужна твоя помощь. Анна, ты здесь? Согласна ли на разговор?

Оба замерли в ожидании. Шторы вновь всколыхнулись, снаружи, с улицы, донеслись детские крики.

— Есть здесь хоть кто-нибудь, желающий поговорить с Джастином и Мэрибет? Не скажет ли нам хоть слово Анна Макдермотт? Пожалуйста. Мы в беде, Анна. Прошу, выслушай нас. Помоги нам, пожалуйста, — проговорила Джорджия, а после едва слышным шепотом, обращаясь к планшетке, добавила: — Давай. Давай, шевелись же.

Бон тоненько — точно так же пищит под ногой мокрый резиновый коврик — пукнула во сне.

— Меня она не знает, — рассудила Джорджия. — Позови ее ты.

— Анна Макдермотт? Анна Макдермотт есть в зале? Пожалуйста, подойдите к справочному бюро службы Уиджа.

Джорджия улыбнулась — широко, однако без капли веселья.

— О, да. Так и знала, что идиотских шуточек долго ждать не придется.

— Прости.

— Зови ее. Всерьез зови, взаправду.

— Так не выходит же ничего, сама видишь.

— Ты даже не попробовал.

— Как «не попробовал»?

— Вот так, не попробовал.

— Да ведь бред же полный!

Джуд ожидал злости или раздражения, но Джорджия лишь улыбнулась еще шире и взглянула на него так спокойно, так нежно, что он сразу же заподозрил неладное.

— Она ждала твоего звонка до последнего дня, до самой смерти ждала… как будто у нее был хоть шанс. А ты с продолжением гастролей из штата в штат в поисках самой легкой добычи подождал хотя бы неделю?

Джуд покраснел. Действительно, подождать хоть неделю он даже не подумал.

— Не тебе бы по этому поводу злиться, — проворчал он, — учитывая, что помянутой «легкой добычей» была ты сама.

— Знаю. От этого-то и противно. Руку! На этот! Хренов! Указатель! Верни! Делу еще не конец.

За пререканиями Джуд убрал руку с планшетки, но, ошеломленный вспышкой Джорджии, поспешил снова коснуться ее пальцами.

— Оба мы выглядим мерзопакостнее некуда. Ты — потому что такой уж есть, а я — потому что тебе потакаю. Давай, зови ее. Ко мне она не придет, а ты — дело другое. Недаром же звонка от тебя ждала до конца: если б ты позвонил, бегом бы, наверное, примчалась… а может, и до сих пор бегом примчаться готова.

Джуд впился яростным взглядом в доску — в литеры алфавита «под старину», в солнце и полумесяц.

— Анна, ты здесь? Не согласится ли Анна Макдермотт поговорить с нами? — спросил он.

Пластиковая планшетка замерла на месте, будто приклеенная. Настолько привязанным к миру реального, обыкновенного Джуд не чувствовал себя уже несколько дней. Нет, без толку все это. Впустую. Убрать бы поскорее руку с планшетки, встать да делом заняться…

— Джуд… то есть Джастин, — окликнула его Джорджия. — Не сдавайся. Снова попробуй.

Джуд… Джастин…

Не сводя глаз с собственных пальцев на планшетке и с доски под ней, Джуд призадумался, и вскоре до него дошло, в чем ошибка. Джорджия сказала, что в истинных именах есть заряд особенной силы, что слова правды способны вернуть мертвого в мир живых. А ведь, если на то пошло, Джастин — вовсе не настоящее его имя. Девятнадцатилетний Джастин Ковзински навеки остался в Луизиане, а сорок часов спустя в Нью-Йорке сошел с автобуса совсем другой человек, способный сказать и сделать такое, о чем Джастин Ковзински даже мечтать не мог. И Анну Макдермотт сейчас звать к разговору не стоило наверняка — ведь Джуд никогда ее так не называл, а значит, с ним вместе она была вовсе не Анной Макдермотт, а…

— Флорида, — едва ли не со вздохом заговорил Джуд, но дальше его голос зазвучал на удивление спокойно, твердо, уверенно. — Давай-ка поговорим. Это Джуд, милая. Прости, что не звонил долго. Вот, сейчас, выходит, звоню. Ты здесь? Слушаешь? Все еще ждешь меня? Так вот он я, тут. Тут.

Планшетка под пальцами вздрогнула так, словно доску кто-то поддел снизу ногой. Джорджия, вздрогнув с ней вместе, негромко вскрикнула, вскинула пострадавшую руку к губам. В тот же миг сквозняк дунул в обратную сторону, всосанные в приоткрытые окна шторы хлопнули по стеклу, в спальне стало темнее. Ангус приподнял голову. В неярком свете свечей глаза пса сверкнули ярким, зловещим зеленоватым огнем.

Здоровую руку Джорджия не отрывала от указателя, и планшетка, стукнув о доску, немедля пришла в движение. От противоестественности происходящего сердце Джуда бешено забилось в груди. Казалось, планшетку движет, вертит еще одна пара пальцев, третья рука, касающаяся ее между их с Джорджией ладонями. Скользнув по доске, указатель коснулся острием одной из букв, задержался на долю секунды, а затем развернулся волчком, так что Джуд с трудом удержал на нем руку.

— Че, — выдохнула Джорджия. — Тэ… О…

— «Что», — подытожил Джуд.

Указатель плясал по доске, нащупывал буквы одну за другой, Джорджия произносила их вслух: «Же… Е… Тэ… Е…» — а Джуд, внимательно слушая ее, складывал из букв слова.

— Же… тебе… мешало.