Коробка в форме сердца

Едва Джорджия вытерла слезы со щек, девичья искренность, бесшабашность ее улыбки сделалась просто невыносимой. «Ладно. Всякое в жизни бывает», — словно бы говорила она, и тут Джуд понял: увиденное ими обоими в зеркале кажется ей чем-то вроде пророчества, образа будущего, как минимум вероятного, а может, и неизбежного. При этой мысли в груди защемило от ужаса. Нет. Нет. Пусть лучше Крэддок сотворит с ним, что хочет, да и дело с концом, только бы Джорджии не пришлось умирать, захлебываясь собственной кровью… и, кстати, зачем Анна послала им это видение, чего хотела добиться?

— Милая? — донесся из-за двери голос Бамми.

— Мы в порядке, — откликнулась Джорджия.

Долгая пауза.

— Вы драки там не затеяли? Чем грохотали недавно?

— Нет! — ответила Джорджия, будто бы возмущенная этакими подозрениями. — Ей-богу, нет, Бамми. Извини за переполох.

— Ну, гляди, — проворчала Бамми. — Вам, может, нужно чего?

— Разве что свежие простыни, — ответила Джорджия.

Новая пауза. В тишине Джуд почувствовал, как Джорджия дрожит на его груди, закусив губу, с трудом сдерживая смех. В следующую же секунду внезапное, беспричинное веселье разобрало и его самого. Пришлось закусить ладонь: от сдерживаемого, рвущегося наружу хохота скрутило живот.

— Бог ты мой, — словно бы «тьфу на вас» проворчала за дверью Бамми и, шлепая по полу тапками, двинулась прочь.

Джорджия, навалившись на Джуда, уткнулась мокрым, холодным носом в его шею. Джуд, вместе с ней содрогаясь от беззвучного смеха, обнял ее и крепко прижал к себе.

32

После ужина Джуд сказал, что ему нужно сделать пару звонков, и ушел на кухню, а Джорджию с Бамми оставил в гостиной. Сказать по правде, звонить ему никуда не требовалось, но он понимал, что Джорджии хочется побыть с бабушкой, а если так, пускай себе разговаривают без стеснения.

Однако, как только Джуд, не зная, чем бы заняться, устроился на кухне со стаканом свежего лимонада, рука сама собой потянулась к телефонной трубке. Поразмыслив, Джуд набрал номер собственной офисной линии: что-то там накопилось на автоответчике? После всего, случившегося за день, от столкновения с Крэддоком в «Деннис» до встречи с Анной в спальне Джорджии, переход к обыденности казался какой-то дикостью, как будто после первого появления мертвеца Джуд утратил всякую связь с собой прежним. Музыкальная карьера, личная жизнь, и дела денежные, и искусство — все, чем он занимался последние тридцать лет, обернулось сущими пустяками. Набирая номер, он наблюдал за собственной рукой, словно она принадлежала кому-то другому, чувствовал себя пассивным зрителем на спектакле одного актера — актера, играющего его самого.

На автоответчике обнаружилось пять сообщений. Первое оставил Герб Гросс, его бухгалтер и управляющий делами. Обычно масляный, полный самодовольства, голос Герба на пленке казался шероховатым, точно наждак. Ну-ну, что же его так проняло?

— Мне только что звонила Нэн Шрив. Говорит, Дэнни Вутена утром обнаружили мертвым в собственном доме. Очевидно, повесившимся. Сам понимаешь, наверное, как все мы тут потрясены. Получишь мое сообщение, перезвони, хорошо? А то нам остается только гадать, куда ты пропал. Заранее спасибо.

Вторым оказалось сообщение от полицейского, некоего Бима, о том, что пайклиффской полиции необходимо связаться с Джудом по важному делу, и пускай он, пожалуйста, перезвонит в участок. Третье оставила Нэн Шрив, его юрисконсульт, заверившая, что у нее все на контроле, а еще сообщившая, что полиции требуются Джудовы показания по поводу Дэнни и Джуду следует как можно скорее связаться с ней.

Затем из трубки зазвучал голос Джерома Пресли, погибшего четыре года тому назад, врезавшись на собственном «Порше» в плакучую иву на скорости под сотню миль в час.

— Привет, Джуд! Похоже, мы скоро опять соберемся почти всем старым составом? Джона Бонэма[82] за барабаны посадим, Джоуи Рамон[83] на подпевки выйдет, прикинь, а?

Расхохотавшись, Джером снова заговорил — врастяжку, все в той же знакомой манере, неизменно напоминавшей Джуду известного комика Стивена Райта:

— Я слыхал, ты себе «Мустанг» с полным фаршем завел. Вот что у нас точно общего было: с кем еще о машинах поговоришь, как с тобой? Подвески, движки, спойлеры, акустика, «Мустанги», «Тандерберды», «Чарджеры», «Порше»… А знаешь, о чем я думал той ночью, когда на своем «Порше» с дороги вылетел? Обо всем том дерьме, которого так никогда тебе и не сказал. О котором нам так и не случилось поговорить. К примеру, как ты на кокаин меня подсадил, а потом сам с него соскочил, да еще имел наглость сказать, что, если я тоже нюхать не брошу, из группы меня вышвырнешь на хер. Или, к примеру, как дал Кристине денег на обустройство, на жилье новое, когда она ушла, сбежала, забрав ребятишек и мне не сказав ни слова. Как на адвоката денег ей отслюнил. Вот она, твоя дружба… мне-то, небось, ни хрена в долг не дал, когда я готов был остаться без дома и без машин. А кому я, спрашивается, койку в подвале поставил, когда он только-только сошел с автобуса из Луизианы, тридцати долларов за душой не имея, а?