Коробка в форме сердца

Еще пол-оборота — и планшетка, негромко скрипнув роликами, замерла.

— «Что же тебе мешало», — повторил Джуд.

— А вдруг это не она? Вдруг это он? Откуда нам знать, кто с нами говорит?

Не успела она завершить фразу, как планшетка снова сорвалась с места — будто грампластинка, вдруг завертевшаяся под пальцами.

— О… Тэ… Че… Гэ…

— «Отчего. Небо. Синее», — проговорил Джуд, и указатель снова остановился. — Да, это она. Она не раз говорила, что ей больше нравится спрашивать, чем отвечать. Это вроде как шуткой для нас двоих стало.

Действительно, это была она. В голове один за другим замелькали образы, яркие, будто череда цветных кадров. Вот она на белом кожаном заднем сиденье «Мустанга», голая, если не считать байкерских сапог и огромного стетсона с перышком, смотрит на Джуда из-под полей, озорно сверкая глазами. Вот она дергает Джуда за бороду за кулисами на выступлении Трента Резнора, и Джуду поневоле приходится прикусить изнутри щеку, чтобы не закричать. Вот она мертвая, в ванне, какой Джуд видел ее только в воображении — вода темнее чернил, а возле ванны в черном костюме гробовщика стоит на коленях, словно в молитве, ее отчим…

— Давай, Джуд, — поторопила его Джорджия. — Не молчи. Говори с ней.

Тихий, едва уловимый, ее голос дрожал, как струна. Подняв взгляд, Джуд обнаружил, что ее вправду колотит дрожь, хотя лоб и щеки блестят от пота. Глаза ее тоже горели в глубине темных, запавших глазниц лихорадочным, нездоровым огнем.

— Что с тобой?

Джорджия раздраженно — дескать, оставь меня — мотнула из стороны в сторону головой, задрожала сильнее прежнего, но левой руки от планшетки не отняла.

— С ней, с ней говори!

Джуд вновь перевел взгляд на доску. Черный полумесяц в верхнем углу хохотал… а ведь еще минуту назад вроде бы хмурился? Возле нижнего края доски, задрав кверху морду, воя на полумесяц, сидел черный пес… а ведь, когда Джуд распаковывал доску, никаких псов на ней, кажется, не было.

— Не знаю я, чем тебе помочь, — сказал он. — Прости, малышка. Жаль, что влюбилась ты не в кого-нибудь, а в меня. Уж лучше полюбила бы какого-нибудь хорошего, надежного парня. Который не отослал бы тебя прочь в трудную минуту.

— Эс… Е… Эр… Дэ… И, — с трудом, задыхаясь, продолжила Джорджия. Похоже, сдерживать дрожь стоило ей немалых усилий.

— «Сердишься. На. Меня».

Указатель замер.

Обуреваемый затейливой мешаниной самых разных чувств, Джуд усомнился, что сумеет выразить все это словами, однако сумел, и задача оказалась на удивление простой.

— Да, — ответил он.

Планшетка перепорхнула к слову «НЕТ».

— Ну, а зачем ты такое с собой сотворила?

— Че… Тэ… О…

— «Что. Сотворила», — повторил Джуд. — Да уж известно что! Сама знаешь: с собой покон…

Планшетка скользнула назад, к слову «НЕТ».

— Что значит «нет»?

— Че… Тэ… О, — снова заговорила Джорджия.

— «Что. Если. Я. Не могу. Отвечать».

На этом планшетка остановилась. Джуд ненадолго задумался, но вскоре понял, в чем дело.

— Она не может отвечать на вопросы! Только спрашивать может.

Однако Джорджия уже продолжала:

— О… Эн… Вэ… А… Эс…

Охваченная новым приступом дрожи, она неудержимо застучала зубами, и Джуд, взглянув на нее, обнаружил, что изо рта ее клубами валит пар, будто вокруг морозильник… вот только, на его собственный взгляд, в спальне не сделалось ни жарче ни холоднее.

Далее Джуд заметил, что Джорджия больше не смотрит ни на руку, ни на указатель, ни на него — ни на что вообще. Устремленный куда-то вдаль, взгляд Джорджии утратил всякую ясность — да, указанные планшеткой буквы она читала без запинки, хотя, не глядя на доску, видеть их не могла.

— «Он», — проговорил Джуд, по-прежнему складывая названные ею буквы в слова, — «Вас. Преследует».

Джорджия замолчала, и он догадался, что это тоже вопрос.

— Да. Да. Думает, что ты взрезала вены из-за меня и теперь хочет свести со мной счеты.

«НЕТ».

На этом слове планшетка задержалась, будто особо подчеркивая его, и вновь засновала по доске, от буквы к букве.

— Пэ… О… Че… Е… Эм… У, — забормотала Джорджия, еле ворочая языком.

— «Почему. Ты. Так. Глуп». Хм…

Умолкнув, Джуд недоуменно приподнял брови. Кто-то из собак на кровати тоненько заскулил.

И тут Джуду сделалось ясно, в чем дело. Голова закружилась, перед глазами все расплылось — будто от прилива крови к вискам, если встать слишком резко, а еще это слегка походило на ощущение, которое испытываешь в тот миг, когда подтаявший, ноздреватый лед раздается под ногой, перед тем как ухнешь в стылую воду. Куда же он раньше смотрел?

— Вот гнида, — выдохнул Джуд, потрясенный собственным тугодумием до глубины души. — Вот гнида старая…

Тут он заметил, что Бон уже не спит, сверлит настороженным взглядом доску Уиджа, и Ангус тоже, постукивая хвостом по матрасу, не сводит с доски глаз.

— Что нам теперь делать? — спросил Джуд. — Он гонится за нами по пятам, и мы даже не представляем, как от него избавиться. Ты помочь можешь?

Указатель скользнул к слову «ДА».

— Золотая дверь, — прошептала Джорджия.