Король и воробей

Бабушка сидела ни жива ни мертва. Не желая тратить с ней время, мальчик быстро натянул на себя штаны да рубашку и рванул на улицу. Бабушка увидела, что он убежал босиком, но сил крикнуть ему, чтоб он вернулся и надел башмаки, не было. Она оцепенела от страха, от этого звона, который так внезапно наполнил весь город.

Гортверд бежал по мощённым булыжником улицам. Камни были ледяные, и подошвы ног стало «прижигать» от холода. Но он и не думал вернуться. Улицы были полны народу. Взрослые, дети, старики спрашивали друг друга, что случилось, но никто не знал ответа. И все, сливаясь в один большой поток, спешили на звон. Добежав до площади, мальчик буквально уткнулся носом в стену из уже стоящих там горожан. Ему совсем ничего не было видно. Пробиться сквозь толпу к набатной – так называлась площадка с колоколом, сложенная из массивных каменных кубов и возвышавшаяся над базаром, – ему тоже казалось уже невозможным. А народ всё шёл и шёл, и пока его совсем не зажали в толпе, Гортверд решил вырваться назад, к южной стороне площади. Там росли старые яблони, на которые можно было залезть. Вот с них-то он точно всё увидит!

Протолкавшись к яблоням, Гортверд понял, что он не один такой умный. На каждом дереве уже сидели дети и кое-где даже взрослые. Он подошёл к самой высокой яблоне и полез на неё. Сидевший в рогатке круглолицый рябой мальчик лет десяти, завидя его, крикнул вниз:

– Эй, парень, ты куда? Упадёшь!

– Ты же не падаешь, – отвечал Гортверд, уже подбираясь к нему.

– Куда прёшь? Тут места больше нет! – завозмущался тот и приготовился уже не пускать наглого сорванца.

Для этого надо было одной рукой держаться за дерево, а другой сдерживать малого. Но ему стало страшно, что так он и сам может сорваться. Поэтому он только сильнее вцепился в ствол обеими руками и решил просто сидеть, а малец сам поймёт, что места ему нет. Но Гортверд с ловкостью кошки облез его стороной и уселся намного выше. Ветка под ним прогнулась, но его это нисколько не смущало.

«Во даёт!» – с восхищением и завистью подумал мальчик, сидевший ярусом ниже.

Сверху Гортверд наконец-то увидел набатную и того, кто бил в колокол. Это был тот самый великан, которому он недавно камнем в лоб зазвездил! А ещё он увидел, как на площадь с восточной стороны выехали четверо всадников. Как только они показались, набат смолк. Впереди ехали двое мужчин. Один из них был молодой – с прямой спиной, в богатых одеждах и на ядрёном скакуне, который, продвигаясь сквозь расступавшуюся перед ними толпу, неспокойно фыркал и пританцовывал. Но хозяин, круто натянув узду и сильно давая пятками в бока, уверенно гнал его к набатной. Рядом, тоже на крепком жеребце, ехал старый и, как показалось Гортверду, очень матёрый человек. По его виду можно было подумать, что он только что вернулся из долгого похода. Одежда была изрядно потрёпана. Седые, вьющиеся волосы и борода давно не стрижены. За мужчинами ехали знатно одетые женщина и девочка. Обе сидели на простеньких кобылках, без сёдел, но очень прямо. Гортверд ещё не видел, чтоб кто-то так спину держал. От говора толпы, от её ахов и охов над площадью стоял гул.

Перед набатной молодой спрыгнул с коня и отдал повод первому, кто оказался ближе всех. Так же поступили и остальные. «Кто они?» – спрашивал себя Гортверд и никак не мог догадаться. Тут он услышал, как в толпе заговорили: король, король! Это король! И воевода с ним! Да, это король с воеводой, а это сестра его, наверно. С дочерью! А верзила кто? Кто великан? Великан почтенно поклонился поднявшимся и, повернувшись к народу, поднял вверх руку. Толпа зашумела ещё больше, зашикала, зацыкала и стихла. Было только слышно, как она взволнованно дышит тысячами лёгких.

Пацетер всю ночь думал, как он будет говорить с народом. Столько лет его не видели, а тут выйди и скажи, что к войне надо готовиться… Проходив по зале взад-вперёд, он так ничего и не придумал. И вот он здесь, и все ждут его слова. Он шагнул вперёд и сказал:

– Доброго всем здравия!

Толпа нестройно отозвалась – кто-то поприветствовал в ответ, а кто-то недовольно выкрикнул:

– Надо ли было в набат бить, чтоб «здрасьте» сказать? Говори, зачем созвал!

Пацетер поднял руку. Он ждал, чтоб народ угомонился. Когда стало наконец тише, он, стараясь говорить предельно громко и чётко, начал:

– Мы долго жили в мире. С тех самых пор, как наши предки пришли сюда, эта земля не знала войны. Но на наш с вами век выпало из людей мирных стать воинами! Нам известно, что королевство нашего доброго соседа Пириса уже захватил Тигрус – его родной брат. И ещё полмира дальше на юг он также покорил и заставил служить себе.

Толпа зашумела пуще прежнего:

– Как же мы будем воевать с ним, если он уже полмира победил? У нас и армии-то нет! – слышалось отовсюду. – Оружия тоже нет!

– Воевать будем! – кричали другие. – Вилами да топорами воевать будем.

Пацетер, призывая народ выслушать его, снова поднял руку. И, стараясь перекричать тех, кто уже и не собирался успокаиваться, продолжил: