Король и воробей

Вот они – у кустов на окраине полянки. Все заняты, рукава засучены и руки в крови по локоть. И… смеются. Нет, совсем о другом чём-то гогочут. Один говорит что-то, рассказывает, руками машет, в правой – нож длинный, красный весь, а другие – в деле все, рубят, складывают мясо в кучи и хохочут. Лиса остановилась. Натянул повод и её провожатый. Лиса, как во сне, опустилась в траву – жёсткую, тщательно подстриженную крепкими конскими зубами траву. Захотелось спать, закрыть глаза… Солдат отпустил повод совсем. И конь его, не теряя времени, принялся шумно вырывать из земли то, что осталось после его собратьев. Лиса слышала, как он то и дело продувал ноздри и гонял по зубам свой трензель. «Меня мама ждёт», – вдруг вспомнила она. С большим трудом Лиса встала, голова шла кругом.

Как Лиса оказалась в замке, она не помнила. Её лихорадило. Тиора сидела подле неё, а Ронелия то подходила, то уходила куда-то и возвращалась то с водой, то с молоком, то с отваром каким-то.

– Мама, а я правда его ударила? – спрашивала в бреду Лиса.

– Кого, Лиса?

– Драгу!

– Какого Драгу?

– Он брат Айка, я его правда ударила или мне приснилось?

– Никого ты не била, Лиса. Да и зачем тебе кого-то бить?

– А зачем он сказал, что конину любит, что завтра больше всех съест?

– Лиса, никого ты не била. Нет здесь ни Айка, ни Драги.

– Как жаль, что я его не ударила! – сокрушалась Лиса. – Надо было ему хорошо по морде треснуть! Ишь, коня моего съесть решил. Если он придёт, мама, держи его! Я ему так врежу!

– Хорошо, Лиса, ты поспи, а я покараулю. Я его поймаю! И держать буду.

– А я врежу ему! – в горячке говорила Лиса и тонула в красном от крови море.

Всю ночь просидела Тиора у постели Лисы. Только к утру девочка успокоилась, уснула. Уснула и Тиора – тут же рядом, на стуле.

К обеду Ронелия разбудила Тиору и дрожащим от волнения голосом позвала к окну:

– Тиора, ты погляди и скажи, успокой меня: правда ли то, что я вижу? И хорошо ли это?

Внизу в долине Тиора увидела построенное войско. Вардег там, Рокор и Пацетер. А над ними вороны – словно туча, солнце закрывают, кружат и вроде как войско тоже, в шеренги строятся. То ввысь забирать начинают, а то все разом вниз устремляются. А солдаты Вардеговы свистят снизу, улюлюкают, шапки вверх швыряют. А вороны вновь к солнцу потянули – всё дальше и дальше, пока не исчезли совсем в его огненном шаре, и нет их больше. Крутят дружинники головами – не видать нигде воронов. А вот вдруг появляются они у самой земли уже и вдоль всего войска пролетают. А солдаты ревут им что-то, приветствуют. Ревёт и простой народ – чуть ли не весь город там, у воеводиного лагеря. Собираются вороны в кучу, строятся в шеренги снова и рассаживаются так на земле, напротив войска. Пацетер подъезжает к ним на своём коне, говорит что-то. Потом Вардег. Потом свист и гомон. Потом смешались все – и войско, и горожане – и вороны у них на руках, на плечах сидят.

Тиора повернулась к Ронелии:

– Сегодня мы с воронами союз заключили. Они с нами против Тигруса воевать будут. А главный у них – Керлок, так что хорошо это!

– Конечно, хорошо, – подтвердил вдруг влетевший в окно Чир. – Ребята у Керлока что надо.

– Чир, здравствуй! – обрадовалась Тиора. – А ты почему здесь? Почему не там, со всеми?

– Я только что оттуда. Хочу отдохнуть немного, я так давно дома не был. Кто знает, когда ещё удастся в своём гнезде переночевать. А Лиса как?

– Ничего, всё хорошо будет, – ответила Тиора, глядя на спящую дочь.

В стане воеводы ещё никогда не было так шумно и весело. В честь заключения союза между людьми и воронами было решено устроить большой праздничный обед. Для этого на краю лагеря поставлены были огромные столы с яствами и разносолами, принесёнными горожанами, и устроен такой пир, как бывало только давным-давно, во времена правления Верликта – отца Пацетера. Солдаты, вороны, миряне – все вместе радовались случившемуся событию и вкушали с одного стола. Вардег позволил по случаю налить воинам мёда, а они, веселясь от души, давали отведать его и своим новым товарищам – воронам. Те, понятное дело, не отказывались и пробовали с удовольствием, и хмелели тут же, и не то что летать или ходить – сидеть ровно не могли. Кружились их головы, уплывали столы из-под ног, и падали они тут же под дружный хохот солдат.

– Гляди, и этот напился! – возбуждённо кричали снующие вокруг столов ребятишки. – Смотри, клюв какой здоровенный! – дети брали воронов на руки и смотрели в их пьяные глаза. – Ух ты, тяжёлый какой! Дай мне подержать! Нет, я теперь!

Подошёл высокий сухой старик – тоже на ворона вблизи посмотреть: «Ишь, пьянствовать враз научились», – подивился он. Покачал головой с укоризной и пошёл дальше.