Король и воробей

Тигрус думал. Целыми днями думал. И ночью, лёжа без сна, и за обедом, с мясом во рту. Один думал и вместе с Тырком. Звал Гаркерка, снова слушал его «шышышы» и всё думал и думал, аж с ума сходить начал. А из всех дум выходило одно: перехитрили их, просчитали наперёд и разбили войско в пять тысяч солдат. А дальше опять одни вопросы. Ладно те, что полегли, с ними ясно всё. А кто в живых остался – где они, если их в плен не взяли? И почему не взяли? Да, попало войско в ловушку, но кто устроил её, кто стрелял? Гаркерк так и не видел никого, кроме какого-то «великана», который появился вдруг, зубы выбил и опять исчез. Кто стрелы сумел у целого войска выкрасть так, что никто не заметил, и почему тогда только стрелы? Почему мечи оставили? Кто письма в город подбросил? И где отряд, который в погоню за девчонкой отправился? А те предатели, которые к ним переметнуться хотели? Они ведь говорили, что нет у них никакой армии. Неужели то были не предатели, а лазутчики, которые их с толку сбить хотели? Нет, Тигрус был уверен, что они настоящие предатели. Он хорошо помнил их в день казни. Но получалось, что даже они его обманули. Тигрус не мог понять: как можно сделать, чтоб твой предатель обманывал твоего врага?

К большому своему беспокойству Великий заметил за собой, что он вдруг другим стал. Злобы у него поубавилось. Не впадал он больше ни в бешенство, ни в ярость… «Неужели заболел?» – тревожился он. А может, старость уже ему в душу влезла и давит её, угнетает вялостью своей. И опять думы-передумы, да всё тошные такие. Аж выть хочется. Забылся Тигрус как-то за обедом, уснул, и во сне случилось с ним, что не сдержался – взвыл. Сам так перепугался, что подпрыгнул даже. С тех пор нет-нет, да стало это с ним повторяться. И ничего ещё, если просыпался сразу. А то, бывало, сон его так возьмёт, что воет он полночи, а то и всю напролёт. Стыли тогда сердца у его караульных…

Надумал Тигрус отправить лазутчиков, чтоб выведали всё про противника. Тырк подобрал пять хороших людей. Вышли они ночью, и не через ворота, а незаметно, на верёвках, с городской стены спустились и во мраке исчезли. Тырк сам сторожевых отвлекал и был уверен, что всё прошло удачно. Никто, даже свои, не должны были про эту вылазку знать. Как Тырк им наказывал, ползком пробрались они через всю долину. Потом, в лесу, от дерева к дереву, перебежками. На рассвете добрались до места, где для них были спрятаны лошади. День прошли в седле, потом лошадей бросили и дальше до ночи пешком. В темноте реку переплыли и в ельнике, у края болота, заночевали. Нужно было выспаться, отдохнуть, прежде чем вступать в чужие пределы. Костров нигде не жгли, питались всухомятку, меж собой разговоров не вели – всё знаками. Утром встали, сплели себе венки на головы, веток к одежде приторочили, лица грязью болотной измазали. Так замаскировались, что чуть друг друга не потеряли, – позвать-то нельзя. Одели болотоступы и дальше. Прошли топи и, не выходя к берегу Большой, схоронились – ночи стали дожидаться. Только они замерли, только в дрёму впадать стали, рядом в дерево стрела воткнулась. На древке тряпица видна. Сидят лазутчики, не шевелятся, только кровь в висках стучит, и в горле высохло. Вторая стрела прилетела. Они только в мох вмялись. Опять свист, и всхрипнул один из них – в последний раз. Поняли тогда, что засекли их, встали – руки вверх. Один тряпицу со стрелы снял и грустно сообщил: «Мы окружены, нам велят сейчас же сложить оружие и бегом домой. А если не бегом? – громко спросил он сам куда-то в лес. – Устали мы, не можем бегом». Стрела с тяжёлым тупым наконечником больно ударила его в лоб, аж в глазах потемнело. Брякнуло оружие, и четверо «чудищ болотных» пошлёпали на юг.

За их отступлением всё так же пристально следили двадцать пар вороновых глаз. Как и предполагал Вардег, Тигрус не заставил ждать своих разведчиков. И вот первых из них отправили обратно ни с чем. А отряд воронов, их заметивший – по наводке Чира, конечно, и сопроводивший их, и правильно указавший их местоположение воинам Вардега, уже предвкушал заслуженную награду. Всем очень хотелось поскорее получить золотое кольцо на лапу – знак, который дают не просто так, а за заслуги. Если б знал Тигрус, сколько глаз следило теперь за степью, лесом и болотом, снова сумел бы впасть в ярость или хотя бы в бешенство. Но он не знал.