Король русалочьего моря

Впрочем, даже кобре Франсиско такой ливень был небезразличен; она дергалась и плевалась – но от того не становилась менее яркой. Сквозь дождь и гром было ничего не слышно, а видела она только одно – яростное зеленоватое пламя, а против него – сияющий щитом яркий свет ребиса на её наруче. Над ними неистовствовала гроза, оба они, и Белла, и её дядя, вымокли до нитки; от жара вокруг них стоял туман цвета их пламени, алый, зелёный, золотой.

Должно быть, со стороны это было даже красиво.

Краем уха, сквозь гул пламени и шум льющейся воды, она услышала невнятный крик, непроизвольно шагнула назад – и взмахнула руками, поскользнувшись в грязи, а камень в её наруче погас. Наконец обретя равновесие, она повернулась – и увидела, что сквозь струи дождя к ним вышла, словно вынырнула, хромая фигура.

– Что ты делаешь, дядя?

Для Франсиско, похоже, это явление стало не меньшим сюрпризом, только изумление его было неприятным; огненная его змея только развернулась теперь уже к Фелипе.

– Скорее, что здесь делаешь ты!

От резкости этих слов она отшатнулась снова, таким жаром ярости были они полны, и чуть не споткнулась о колесо велосипеда. На этот раз её удержала рука Ксандера. Он так и не выпустил свой велосипед и даже подхватил тот, что она отпустила, не заметив, и отчего-то то, что ему на это хватило присутствия духа, её приободрило. Но когда она глянула на него, Ксандер еле заметно, может быть, даже для себя, качнул головой, и она поняла: он не советовал вмешиваться.

Совет этот выглядел тем более разумно, что Фелипе тоже не стал дерзостью испытывать ничье терпение: всё-таки их родовое уважение к старшим сказывалось и на нём, и перед Франсиско он опустил глаза. Белла поймала себя на уколе досады.

– Ты ушел внезапно, дядя, – сказал Фелипе, не глядя на всё ещё мерцавшую на руке Франсиско змею, – и герцог…

– Сеньор Франсиско, вы переходите границы.

Из-под струй воды, словно из-за занавеси, вдруг вышла Анна. Голос её был даже не холоден, а неколебимо спокоен. Белла от удивления замерла, чувствуя, как замер рядом и Ксандер, только рука его на её плече чуть сжалась. Фелипе и вовсе уставился на Анну так, будто она была призраком в своем легком светлом платье, пусть и потемневшем от воды.

Франсиско смотрел на неё так, будто с удовольствием бы ударил – Белла даже представила на мгновение, как его змея, атакуя, метнется вперед. Но тут змея вдруг угасла, а он, скривив яростно губы, резко развернулся и исчез за пеленой дождя.

Анна вздохнула, глядя ему вслед, рядом с Беллой так же тихо выдохнул Ксандер, и она поняла, что и сама затаила дыхание.

Дождь полегчал, слегка посветлело небо, стало немного видно дорогу и вдали – силуэты поместья. Только Фелипе так и остался стоять, как завороженный, и на губах его появилась лёгкая улыбка.

– Mam! Ik bracht een paraplu! – донеслось тут до слуха Беллы, и Анна быстро повернулась.

По лужам от дома к ним шлепала Филиппа, размахивая детским ярким зонтиком и таща ещё два взрослых в руках. За ней быстро шел мужчина – высокий, как все фламандцы, широкоплечий, со светлыми даже под дождем волосами.

– И дяде с Беллой тоже! – перешла она на испанский и вдруг увидела незнакомого мужчину и округлила глаза. – Ой…

– Пепе! Возвращайся домой! – воскликнула Анна; она вздрогнула, когда дочка подбежала к ней, и дёрнулась, словно пытаясь её остановить.

Фелипе перевёл взгляд на белокурую девочку, мимолётно улыбнулся, когда она пробежала мимо – и тут же снова стал смотреть на Анну, словно она и вправду была миражом и могла исчезнуть, если отвести взгляд. Правда, тут он решил, что даже с миражом стоит поздороваться, и поклонился и ей.

Мужчину он заметил только после, и тот, вполне понятно, нахмурился.

– Ну почему, мама? – Филиппа, уже доскакавшая до Беллы, обиженно обернулась к матери, потом ковырнула носком резинового сапожка лужу и обошла по кругу Фелипе. – Белла, это твой жених?

Фелипе оторвался от созерцания Анны, чтобы снова посмотреть на девчушку, потом неловко, привычно опираясь на трость, присел на корточки, чтобы быть с малышкой на одном уровне.

– Спасибо за зонт, добрая сеньорита. У Беллы велосипед, и она не может его взять. Зато я могу. Вы позволите? И разрешите представиться: я кузен сеньориты Исабель, Фелипе Хосе Альварес де Толедо. Но я буду счастлив, если вы решите звать меня Пепе.

Он положил зонт себе на колени и протянул девочке руку ладонью вверх, дружелюбно улыбаясь. Она же некоторое время рассматривала его с открытым любопытством, на которое способны только дети.

– Ты не похож на злого Альбу, – наконец заявила она. – А Пепе – это ведь мое имя!

– Значит, мне повезло быть вашим тёзкой, сеньорита.

– Отойди от моей дочери! – вдруг взвился мужчина, оставшийся Белле пока неизвестным, и рванулся к ним – но его перехватил Ксандер; Фелипе же выпрямился.

– Paul! Nee! Senor Philippe is geen probleem!

Что ж, столько-то и Белла по-фламандски разбирала.