Король Вемфалии

— Глаза меня ещё не обманывают! — прогремел мягкий бас рыцаря-мага, когда Гельгарот приблизился. — Это и вправду герцог Своршильдский!

Гельгарот остановил коня, спешился и передал поводья подбежавшему слуге, чтобы тот отвёл животное в конюшню.

— Приветствую вас, сэр магистр, — Поднявшись по лестнице, Гельгарот поклонился, приложив руку к груди

— Приветствую и вас, герцог, — радостный Гладобар протянул широкую ладонь. — Ну что, готовы послужить королю?

— Придётся, — усмехнулся Гельгарот после рукопожатия. Затем, переводя взгляд с рыцаря-мага на двери и обратно, тихо спросил: — Балтар здесь?

— Только что подъехал, — кивнул Гладобар.

Рыцарь-маг взялся за ручку окованной железом двери, тяжёлой даже для такого силача, как он, и, пропуская вперёд Гельгарота, вошёл в полутёмный зал, полный прибывших рыцарей. Старики сидели в креслах у камина и тихо переговаривались, а вчерашние оруженосцы с интересом рассматривали оружие, висевшее на стенах. Остальные, разбившись на компании, обсуждали прошлые походы и битвы. Кто-то в разговоре с другом указал на щит с вмятиной, оставленной палицей тролля. Другой подошёл к латам, покрытым трещинами от дворфьих секир, и медленно провёл рукой по нагрудной пластине. Седой воин не отрывал взгляда от щита, оплавленного шордаррским огнём.

— Приятно вспомнить былое? — Гладобар, улыбнувшись, посмотрел на Гельгарота.

— Некоторые вещи и так не забываются, — вздохнул герцог.

Он тоже пробежался взглядом по вещам, висевшим на стенах. В памяти всплыли события прошлых дней. Гельгарот снова дрожал от холода в снегах Йотунгаллы, обливался потом под жарким осиристанским солнцем, шёл вслепую сквозь мрак пещер Дворфенберга. Наконец его взгляд остановился на фиолетовой кирасе с треугольной пробоиной. Кираса была на Бреме во время последней схватки с драконом.

— А некоторые очень хочется забыть, — проворчал Гельгарот и отвернулся от источника нежелательных воспоминаний.

До слуха донеслась тихая медленная музыка. На лавке под алым гобеленом молодой рыцарь Рунс играл на лютне и пел о погибшей возлюбленной. Слева тихо посмеивался Лонли, рассматривая медную брошь, подаренную очередной любовницей. Рядом сэр Харт нетерпеливо мерил шагами пол, сжимая под мышкой шлем, сделанный из бараньего черепа.

— Ты не мог бы спеть что-нибудь повеселее? — спросил Лонли Рунса, когда тот перестал играть. — А то я сейчас прямо здесь засну и пропущу приход эльфиек.

— Прости, но я не могу забыть свою Кэтти, — грустно ответил лютнист. — Она так рано умерла. Не успела познать истинной силы моей любви.

— Не понимаю, почему многие так плачут из-за смерти? — грубо произнёс Харт. — Смерть — это закономерное завершение жизни. Кто-то умирает раньше, кто-то позже, но умирают все. У меня, вон, каждый день умирают оруженосцы, но вы когда-нибудь видели, чтобы я плакал?

Заметив издали троицу, Гельгарот презрительно взглянул на розы, отлитые на лиловых доспехах Лонли. Затем скосил взгляд на Рунса в позолоченных латах и остановил на Харте, похожем на ежа из-за шипов, торчащих из наручей и наплечников. Последние слова Харта дали Гельгароту понять, что если его увидят, то втянут в неприятный для него разговор. Потому герцог поспешил скрыться за широкой спиной Гладобара. Манёвр удался. Лонли, увидев рыцаря-мага, бросил в его адрес несколько шуток о студентах, съеденных в подвале академии. Гладобар довольно захохотал. Оставшись незаметным, Гельгарот удалился от неприятной ему компании. Он отошёл в другой конец зала и остановился у круглого щита, пробитого копьём лешего в те давние времена, когда Вемфалия воевала с Лесоземьем.

— Приветствую великого драконоборца! — прозвучал восторженный крик.

К герцогу подошёл улыбающийся барон Тристефаль Томеллор. Из-за его плеча выглядывал Кайдред Морган, бросая на Гельгарота недовольные взгляды. Гельгарот знал причину этого недовольства: Кайдред сам хотел победить последнего дракона. Но рыцарь не мог знать, какие мучения доставляют герцогу прославившие его события. И как сильно Гельгарот желал поменяться местами с кем угодно.

— Я рад, что нам сегодня предстоит исполнить наш рыцарский долг, — радостно продолжил Тристефаль.

Барон был всего на пять лет младше Гельгарота, но своим поведением напоминал новобранца. Его высказывания о священном долге вызывали смех у многих рыцарей, в том числе Кайдреда, желавшего получить от рыцарства одну лишь славу.

— А если король прикажет тебе залезть в бочку с навозом? — усмехнулся Кайдред.

— Верно служить королю — мой долг, — гордо ответил Тристефаль, ничем не показав своё неприятие.

— Интересно, — усмехнулся Кайдред. — А если королём станет болотная жаба, ты тоже верно будешь ей служить?

— Если она законно будет сидеть на троне, то да, — серьёзно ответил Тристефаль. — Служить ей будет моим долгом.

Кайдред усмехнулся и посмотрел на Гельгарота. Тот, заметив в его глазах недобрые намерения, непроизвольно сжал кулаки.

— Приветствую отважных рыцарей! — громкий крик сотряс воздух и отразился эхом от стен.