Королева

– Всю мою жизнь мать говорила о том, чтобы запечатать барьер. Порой мне казалось, что она хочет что-то для этого предпринять, но не думал, что она зайдет так далеко.

– Она попытается сделать это снова. На сей раз она не станет забирать ки-тейн из мира фейри, но использует его, чтобы принудить Неблагой двор действовать. – Я помолчала. – И она собирается обставить все так, будто я его украла.

– Но как она могла? Она ведь понимает, что ты расскажешь им правду о ней и… – Он уставился на меня на несколько секунд, а потом яростно замотал головой. – Нет. Возможно, она виновна в других прегрешениях, но моя мать никогда не стала бы убивать невиновного. В это я поверить не могу.

Желудок свело, как бывало всякий раз, когда он называл королеву Анвин своей матерью. Его настоящая мать – наша мать – была хорошей, сильной, любящей и отчаянно заботливой женщиной, у которой это чудовище отняло сына.

Я посмотрела в его голубые глаза, такие же, как у нашего отца, и внезапно меня охватила тоска и печаль. Я больше никогда не услышу папин смех и не почувствую тепло и безопасность его объятий. А моя мама никогда не оправится от потери второго ребенка. Моя смерть разрушит нашу семью, а королеву Анвин ждет окончательная победа над нами. И я никак не могла это предотвратить.

Я потянулась к руке Риза и сжала ее в своих ладонях. Быть может, я не в силах изменить свою судьбу, но перед смертью смогу вернуть кое-кого своим родителям.

Мы с папой ошибались. Мы думали, что единственный способ защитить нашу семью от королевы – сохранить правду о Калебе в тайне. Но на самом деле нам стоило поведать свою историю всем, кто был готов слушать. Большинство людей не поверили бы нам, но многие поверили бы. Если бы мы изобличили ее, а потом с нами что-то случилось, люди поняли бы, кто это сделал. А что еще важнее, это понял бы Риз.

– Я должна рассказать тебе кое-что еще. Я уверена, что в этом кроется настоящая причина, почему королева Анвин так упорно пытается отгородить фейри от мира людей.

Он нахмурился.

– Мне известна причина. Она говорила о том, чтобы защитить наш мир от грязи другого мира.

– Так она говорит тебе и всем остальным, но это ложь. – Когда я произнесла последнее слово, злость и боль, которые я носила в себе месяцами, грозили выплеснуться наружу. – Она хочет закрыть барьер, чтобы сохранить свою тайну, не позволить людям узнать об ужасном поступке, который она совершила.

– Джесси, боюсь, что стресс от заключения здорово на тебе сказался. Думаю, надо позвать лекаря. – Он попытался убрать руку, но я отказалась ее отпускать.

– Мне не нужен лекарь. Нужно лишь, чтобы ты выслушал, что я должна сказать.

Он вздохнул и посмотрел на меня с миролюбивым выражением лица.

– Хорошо. Какой ужасный поступок совершила моя мать, и откуда ты об этом знаешь?

Я сделала глубокий вдох.

– Я знаю о нем, потому что она совершила его по отношению к моей семье.

Я не знала, что он увидел в моих глазах, но Риз побледнел и заговорил приглушенным голосом:

– Что она сделала?

– Двадцать лет назад королева Анвин украла кое-что драгоценное у моих родителей, и это едва их не сломило. Они так и не смогли смириться.

Ладонь Риза дернулась в моей.

– Двадцать лет назад? В тот год родился я.

– Я знаю, – тихо ответила я.

Он судорожно сглотнул и накрыл мою ладонь второй рукой.

– Что она у них украла?

– Моего брата.

Глава 21

Риз отскочил от меня так быстро, что повалился на спину. Поднялся на ноги и уставился на меня, собираясь все отрицать. Однако его глаза выражали совсем иные эмоции. Он знал – возможно, бессознательно, но какая-то его часть знала правду.

– Моего брата звали Калеб, – продолжила я как ни в чем не бывало. – Ему было два месяца, когда он внезапно умер в своей кроватке. Во всяком случае, так считали все, кроме нашей мамы. Она пыталась сказать окружающим, что умерший ребенок был не ее, но от нее отмахнулись как от обезумевшей от горя матери.

Я плотнее завернулась в одеяла.

– Я родилась позже, поэтому никогда не знала Калеба. Когда мама с папой говорили о нем, то начинали грустить, и я старалась реже упоминать его имя.

– Ты была несчастна? – спросил Риз.

– Нет, – я тихо всхлипнула. – У меня была очень счастливая жизнь, но порой случалось, что кто-то из родителей или оба они давали слабину, и я видела их боль. Думаю, в день рождения Калеба им приходилось тяжелее всего. Каждый год в этот день мы ходили на кладбище на его могилу.

Риз подошел и снова сел рядом со мной на лежанке.

– Я сочувствую вашей утрате и сожалею о боли, которую пережила твоя семья. Но твои слова не имеют никакого отношения к моей матери и не доказывают твое утверждение о том, что я твой брат.

– Я уже подхожу к этому моменту. – Я вытерла слезы со щек. – Помнишь, как твои фотографии просочились в Сеть за несколько недель до твоего дебюта?

– Да. – Он нахмурил брови, а его напряженные размышления о том, к чему я клонила, были практически слышны.