Королева Бедлама

— Несомненно, — пробормотал Мэтью, вспомнив слова Эштона Маккаггерса: итальянские мастера расписывали карнавальные маски традиционными ромбами или треугольниками вокруг глаз. В частности, так украшали маски арлекинов из… — Венеции, — вслух произнес Мэтью и оглянулся на картину в голубых тонах с изображением города на воде. — Возможно, она когда-то там побывала. — Он говорил это главным образом самому себе. Сперва он посмотрел на маски, затем перевел взгляд на Королеву и, наконец, на «Уховертку», которую Рамсенделл все еще сжимал в руке.

Таким образом Мэтью определял — с точностью землемерного компаса — углы и связи между объектами, только не физические, а смысловые. Спокойное и бесстрастное лицо Королевы, маски на стене, газета — взгляд его перескакивал с одного на другое и обратно. От Деверика к маскам. Или от Деверика — к Масочнику?

— В чем дело? — спросил Грейтхаус, словно ощутив завихрения воздуха вокруг Мэтью.

Тот провел пальцем по красным ромбам вокруг глазных отверстий черной маски. Да, ромбы эти были очень — как две капли воды? — похожи на порезы, что оставлял на лицах своих жертв Масочник. Мэтью вновь обернулся, чтобы взглянуть на Королеву и прояснить наметившуюся в голове мысль.

Она сидела в кресле, печальная и при этом царственная, — в самом сердце геометрической фигуры, образованной линиями, что связывали Пеннфорда Деверика и его убийцу.

Два факта жгли разум Мэтью.

Тот, кто поместил сюда эту женщину, очень ее опекал (любил?) и постарался окружить привычной роскошью, однако тот же самый человек взял стамеску и стесал с мебели все отметки, чтобы ее личность никто не смог установить.

Зачем?

В самом ли деле имя Деверика проникло в сумеречные глубины ее сознания и нашло там отклик? Если да, то почему оно вызвало безмолвные слезы?

От Деверика — к Масочнику, от Масочника — к Деверику. Однако, может статься, геометрия связей здесь куда сложней: Королева Бедлама, Масочник, доктор Годвин, Пеннфорд Деверик и Эбен Осли…

— Можно узнать, о чем вы думаете? — задал вопрос Рамсенделл.

— Я думаю, не пятиугольник ли вижу, — ответил Мэтью.

— Что? — не понял Хальцен. Изо рта его вырвалась и стекла по подбородку струйка дыма.

Мэтью не ответил, слишком увлечен был расчетами. Только на сей раз он вычислял не расстояния и углы, а свои шансы на успех в решении этой головоломки. Возможно ли это, и если да, то с чего начать? И как начать?

— Что ж, — проговорил Грейтхаус. Голос его не сулил ничего хорошего. — Кем она себя считает? Королевой Марией, ожидающей ответа от короля Вильгельма? — Он потер уже обросший щетиной подбородок. — Неужто никому не хватило смелости сообщить ей прискорбную весть, что король Вильгельм скончался?

Мэтью наконец принял решение:

— Полагаю, мы возьмемся за ваше дело, господа.

— Погоди минутку! — возмутился Грейтхаус, не дождавшись ответа врачей. — Я же еще не согласился!

— Неужели? — Мэтью уставил на него холодный взор. — И что вас останавливает?

— Да ведь мы должны… должны сперва все обсудить, вот что!

— Господа, если вы сможете предоставить нам ответ утром, мы будем вам весьма и весьма признательны, — сказал Рамсенделл. — Ночлег вы найдете в «Добром друге», но отужинать я вам рекомендую в харчевне миссис де Пол, там кормят не в пример лучше.

— Мне лишь бы наливали побольше да покрепче, — пробормотал Грейтхаус себе под нос, а Рамсенделлу сказал: — Мы возьмем с вас три кроны плюс расходы. Одну крону хотелось бы получить авансом при подписании договора.

Рамсенделл вопросительно взглянул на Хальцена, а тот пожал плечами.

— Дороговато, конечно, — сказал первый. — Но, полагаю, нам это по карману, если расходы не превысят наши ожидания.

— А это уж как пойдет, — ответил Грейтхаус, явно стараясь отбить докторам всякое желание с ним связываться. Бравый вояка и мастер меча спасовал перед тенью безумия, ибо против безумия, как известно, бессильны шпаги, пистолеты и кулаки.

Рамсенделл кивнул:

— Мы всецело полагаемся на ваше благоразумие. В конце концов, вы ведь профессионалы.

— Верно. — Грейтхаус еще немного петушился, но Мэтью стало ясно, что вопрос оплаты улажен. — Верно, так и есть.

Прежде чем выйти за дверь, Мэтью еще раз окинул взглядом богатое убранство комнаты, элегантную мебель и картины на стенах. Где, интересно, муж этой женщины? И кто он такой? Подобный интерьер явно стоит немалых денег — как они заработаны?

Он вновь посмотрел на четыре итальянские маски, а затем — на недвижный профиль пациентки. А ведь и это лицо — тоже в каком-то роде маска, подумалось ему. За которой скрывается либо пустота и безумие, либо мучительные воспоминания.

«Прибыл ли ответ короля?»

— Всего вам доброго, — сказал Мэтью безмолвной Королеве Бедлама и вслед за остальными покинул ее чертоги.

Глава 27

— Если хочешь знать мое мнение, — наконец нарушил получасовое безмолвие Хадсон Грейтхаус, — дело это раскрыть нельзя, хоть ты и думаешь иначе. У меня, что ни говори, опыта поболе твоего будет.