Королева Бедлама

— Испытания — это одно. А то, что ты затеял, — гиблое дело. И смотри, кого называешь трусом. Да я тебя одним мизинцем из седла вышибу!

Тут Мэтью не выдержал. Не успев толком обдумать свои следующие действия, он развернул Данте и преградил путь коню Грейтхауса. Щеки Мэтью пылали, сердце колотилось в груди. Не станет он больше терпеть унижения, хватит! Конь Грейтхауса захрапел и подался назад. Данте стоял стеной поперек дороги, а Мэтью на его спине сгорал от гнева.

— Да ты совсем рехнулся? — вскричал Грейтхаус. — У меня конь чуть не…

— Придержите язык, — сказал Мэтью.

— Что?!

— Я сказал, придержите язык.

— Ах вон оно что, — ухмыльнулся Грейтхаус. — Наш мальчик все-таки спятил.

— Не спятил. Просто наконец готов сказать все, что о вас думаю.

— Да неужели? Ну так я с удовольствием выслушаю! Или мне сразу спешиться и обломать тебе бока вон об то дерево?

Уверенность Мэтью дрогнула, и он понял, что молчать нельзя, надо говорить дальше, пока разум не одержал верх над сердцем.

— Сидите на месте и слушайте. А если потом вам захочется обломать мне бока о дерево — ради бога. Ничуть не сомневаюсь, что вам это под силу. Равно как и вышибить меня из седла одним мизинцем, как вы столь велеречиво выразились. Но будь я проклят, если вы и дальше будете разговаривать со мной как с ничтожеством!

Грейтхаус прищурился:

— Какая муха тебя укусила?

— Миссис Герральд не просто так меня выбрала. У нее была очень хорошая причина: я сообразителен и имею за плечами опыт, который ее заинтересовал. Нет, я не просто сообразителен… Я очень умен, мистер Грейтхаус. Вероятно, поумнее вас — и вы это прекрасно знаете. Пускай я не умею драться, не владею шпагой, как вы, и за последние пару месяцев не пресек ни одного покушения на чью-либо жизнь, зато я спас женщину, которую чуть не сожгли на костре за ведовство, а еще изобличил убийцу и раскрыл преступный замысел, едва не погубивший целый город. Полагаю, это чего-то да стоит. Согласны?

— Что ж…

— Я не закончил, — оборвал его Мэтью, и Грейтхаус умолк. — Да, у меня нет вашего опыта и физической силы — пожалуй, никогда и не будет, — но одного я намерен от вас добиться любой ценой: уважения. И уважать вы меня будете не за то, кем я стану по вашей воле, а за то, кто я есть. Видите ли, миссис Герральд доверяет моему мнению — так почему же вы не верите, что я смогу установить личность этой женщины? Мало того, я считаю, что сделать это крайне необходимо: ей явно что-то известно о смерти мистера Деверика и, возможно, о Масочнике.

— Не слишком ли ты торопишься с выводами?

— Мы этого не узнаем, пока я не проведу расследование.

— Да хоть обрасследуйся! — Грейтхаус махнул рукой — одного такого маха было достаточно, чтобы вышибить дух из Мэтью, если б удар пришелся по нему. — Какое мне дело до твоих сумасбродных затей? Иди ищи ветра в поле, трать денежки миссис Герральд!

— Это не ее деньги, — напомнил ему Мэтью. — Врачи согласились оплатить все расходы.

Грейтхаус прищурился и поднял лицо к солнцу — вероятно, чтобы выжечь из глаз образ этого дуралея. Затем вновь опустил взгляд на Мэтью и проворчал:

— Ладно, теперь мой черед говорить. Да, миссис Герральд тебе доверяет — больше, чем я, хотя это и так очевидно. В нашем деле не только головой работать надо. Знавал я умников, которые заходили в темный глухой переулок в полной уверенности, что на другом конце их ждет открытая дверь. Так вот, все они теперь лежат в могилах, и только черви могут по достоинству оценить размер их мозгов. Опыт, безусловно, важен, но еще важнее то, чего у тебя пока нет, — чутье. А чутье мне подсказывает, что дело яйца выеденного не стоит. Ты не сможешь установить личность этой старухи и принесешь всем больше вреда, чем пользы. Что касается уважения, господин Корбетт, его можно добиться от меня только одним способом — заслужить. Сегодня ты смелый, потому что коня нашел повыше, и оттого, видно, кровь тебе в голову ударила, но поверь мне на слово: земля очень твердая и падать на нее больно.

— Чтобы это узнать, придется сперва упасть, верно?

— Да, но все ж падать лучше не зазря.

Мэтью кивнул, однако с честью выдержал недобрый взгляд Грейтхауса.

— Что ж, останемся каждый при своем мнении, сэр. Я, в отличие от вас, считаю, что чутье у меня имеется. Оно мне подсказывает, что между Королевой, Пеннфордом Девериком и Масочником есть какая-то связь, и я твердо намерен выяснить какая.

— А я убежден, что Ее Высочество — просто сумасшедшая старуха, которую родственники упрятали в психушку, чтобы не смотреть, как она пускает слюни за завтраком.

— Полагаю, тут все сложнее, — сказал Мэтью. — Намного сложнее. Стесанные с мебели отметки мастера подсказывают, что ее поместили в лечебницу не просто так. Кто-то хотел скрыть ее от посторонних глаз. Клиент мистера Примма боится, что личность этой женщины будет установлена. Но почему?

— Не знаю. Ты у нас главный следователь, вот ты меня и просвети.

— Людям, которые закрываются от мира плотными шторами, обычно есть что скрывать. Вот я и хочу выяснить, что же это за тайна.