Королева острова

Он тепло смотрел на меня, ласково говорил о моих детях – все это согрело мне сердце, но я не могла поддаться. Я отошла к окну и принялась рассматривать беззаботный буа кариб, чьи поникшие красные лепестки указывали на море.

– Мужчины говорят, что хотят семью. Потом все меняется, они садятся на корабль и уплывают. Спокойнее оставаться друзьями. Я могу подписать бумаги…

Он поцеловал меня, обрывая поток всего этого вздора.

– Я принадлежу к англиканской церкви, Дороти. Мы не можем пожениться. Но для меня ты – миссис Томас. Я люблю тебя. Люблю с той минуты, как ты впорхнула в мои объятия.

– Что? Я не говорила о любви!

– Дороти, ты нужна мне. Я пообещаю все что тебе угодно. – Он нежно погладил мои щеки. – Я люблю тебя.

– Мне не нужен тот, кто исчезает, когда манят приключения.

– Приключения у меня крови, и, как тебе, порой мне нужно что-то доказать миру. Если я уйду, то вернусь. Буду завоевывать тебя снова и снова. Если бы ты хоть на десятую долю чувствовала то, что чувствую я, то знала бы – расстояние и время этого не изменят.

– Изысканные слова, которые снова говорят, что ты уезжаешь.

– Так чего же ты хочешь, Долл?

Мне все казалось, что Томас – такой же скиталец, как па, которого никогда не было рядом, когда я в этом нуждалась, и это терзало меня, будто застывшее лицо смерти.

Или это воспоминания о Келлсе меня терзали? Сегодня пришло еще одно глупое письмо – близнец того, что я сожгла, и я снова начала скучать по нему и по Катарине, по девочке, которая никогда не узнает моей любви.

Томас поцеловал меня в шею и медленно распустил завязки блузы. Он обнажил мою сорочку и погладил вышивку на лифе.

– Долли, позволь мне быть рыцарем, рыцарем, что уверит королеву: он убьет всех драконов, которые разлучают нас.

Я пропала, забылась, не сумела придумать причину сопротивляться ему.

– Скажи мне, Куколка. – Он держал меня за плечи, разминая, будто тесто, что вот-вот бросят в очаг. Но я не желала сгореть или покрыться столь толстой коркой, через которую никогда не сможет просочиться любовь. – Не молчи, Долл. Скажи, чего ты хочешь.

– Я должна владеть своими чувствами. Давно я не была так уязвима перед мужчиной.

– Владей ими. Возьми их, – промурлыкал он мне на ухо. Томас осыпал поцелуями мою щеку, ямку на шее. – Или скажи, что нас разделяет?

Ни одного слова не сбежало с моих губ. Моя история принадлежала мне, но я не в силах была отвергнуть его страсть.

Вместо этого я сбросила на пол жилет Томаса и прижалась ртом к его губам. Он поднял меня на руки и отнес на кровать, занавешенную тонким покровом, и я приготовилась освятить этот дом, что выбрал Томас, так, как он того хотел и как мне было необходимо. Только он, я и обеты желания.

На простынях, таких чистых и белоснежных.

Я позволила себе любить Томаса. Позволила себе целиком принадлежать ему и только ему.

Я была уязвима: он сверху, я спряталась внизу, но он прокрался мимо моих страхов и вонзился в душу.

Два хмельных стона: мой и его. Он сказал, что любит меня, а после сломал. Меня охватило пламя, и в этом пламени Томас снова взял меня, а потом расплавил, шепотом и нашими соединенными ладонями придавая мне новую форму. Свет и тьма, солнце и луна.

А потом не осталось ничего, лишь звезды.

Я открыла глаза и посмотрела на него, на гладкую грудь с порослью щекочущих волос, на то, как мы подходим друг другу, блестящие от пота и влажные.

Я надеялась, что мое хрупкое стеклянное сердце в этих грубых руках останется невредимо.

Доминика, 1787. Гармония

Томас сидел за столом в моей спальне. Вернее, почти нашей спальне.

Как и Келлс, он был аккуратным, опрятным человеком, за исключением одной детали. Свою одежду Томас сваливал кучей на полу. Его сапоги были разбросаны повсюду. Похоже, ему никогда не приходилось жить в сырой хижине, он не боялся муравьиных процессий и ползучих гадов.

И все же мне нравилось, как выглядела его прямая спина, когда он сидел в кресле и делал записи, работал над документами. А еще от него пахло дорогими сигарами, мускатным орехом и кедром. Я полюбила возвращаться домой.

– Долл, тебе нравится мистер Гаррауэй?

Ответ был отрицательный, но сказать этого я не могла, верно? Я подошла к Томасу и обняла его за плечи.

– А почему он нравится тебе?

– Он добился успеха. У него связи с торговцами в Европе. Я выполню для него небольшую работу и получу шанс. Мы с моими пайщиками сможем поставлять товары напрямую в Америку, а также на все Подветренные острова.

– Я могу познакомить тебя с мистером Кингом. Это мой поставщик. Уверена, он что-нибудь для тебя придумает.

Томас поцеловал мое запястье.

– Нет, Долл. У меня есть план.

– Но я могу помочь. Это убережет тебя от неприятностей, если Гаррауэй будет действовать недостаточно быстро.

Томас усадил меня к себе на колени.

– Мне нравится, что ты хочешь помочь, но у меня все в полном порядке.

– Но я…

– Долл… Дай мне реализовать свой план.

В его глаза мелькнуло что-то, чего я прежде не замечала. Томасу было больно, неудачи его ранили. Но он никогда мне не завидовал. Мое дело процветало. Я поднялась и скрестила руки на груди поверх пеньюара.