Королева острова

– Мне жаль, что твои мечты не сбываются.

Он тоже поднялся и прижался босыми ногами к моим ногам.

– Ты – моя мечта. Да, я хочу добиться успеха в своем деле, но ни на секунду не забывай, что ты тоже моя мечта.

– Томас, я не…

Он яростно поцеловал меня, так что стало больно губам. Потом поднял, забросил мои ноги себе на талию и отнес на кровать, которую я постелила. Обнимая этого здоровяка, его крепкие бедра, я жаждала, жаждала, чтобы он отогнал прочь мои заботы, заставил меня позабыть его беспокойный дух.

– Я люблю тебя, Долл. – Его губы изогнулись в улыбке. – Не сомневайся во мне, в том, что для меня важнее. Возможно, я смогу заронить семя-другое в твои мысли и ты подумаешь о расширении семьи. Я хочу огромную семью. Тридцать детей!

– Шутишь?

– Обо всем, кроме тебя. – Он раздвинул полы моего пеньюара и губами нашел мою плоть. Вскоре мы, горячие и влажные от пота, сплелись руками и ногами.

Я хотела, чтобы Томас преуспел, потому что знала: неудачи могут помешать нам, как вышло у нас с Келлсом.

Ничто не должно стоять между нами, ничто.

Мне нужна была его любовь. Его крепкие руки, каждое будоражащее прикосновение прогоняли мой страх потерять Томаса. Честолюбие – властная госпожа.

Медленно, но размеренно. Томас и я.

День сменили сумерки. Обессилев, я уснула в его объятиях у груди, где билось сердце.

Когда я проснулась, Томаса уже не было. Он вернулся к своим бумагам.

Долго ли Томас сможет служить двум господам? Вряд ли я и его несбывшиеся мечты уживемся.

* * *

Повсюду была тьма. Я не знала, где нахожусь. Мной овладел страх. Я пошевелилась. Стала биться и сражаться.

Это Николас?

Грохот боевых барабанов…

Корабль с человеческими существами, поющими на ветру, – я теперь там?

– Дыши, Долл, дыши. – Голос Томаса.

– Помоги… – прерывисто, с дрожащими вздохами выговорила я.

Он обнял меня и притянул к теплой, поросшей волосами груди. Потом чуть передвинулся и зажег свечу. Сквозь закрытые веки я ощутила свет.

– Долл, это просто кошмар. Ты со мной. Со мной.

Я все еще не могла открыть глаза. Боялась осмелиться – а вдруг ничего этого на самом деле нет.

– Нечего бояться, Долл. Никто не сделает тебе больно, никто – пока я рядом.

Вот что меня так испугало, верно? Что наш покой и мир, наша семья – все это исчезнет, стоит Томасу подняться на борт его «Мэри».

– Поговори со мной, Долл.

Редкие капли дождя стучали и танцевали по крыше.

– Клагарнах – вот как мой па называл сильный ливень. Иногда крыша протекала. Это привлекало червяков. И москитов.

– Ты уже не там, Долл.

– Но могла бы. В дожде есть правда. Он высказывает свои мысли. Оплакивает бедных и богатых. Дает урожай и подтачивает горы. Он могуч.

– Хочешь быть дождем? Вода пересыхает. Она утекает.

– Все мы дождь, Томас. Все мы исчезаем. Ничто не вечно. Может, я еще мало гор подточила.

Он крепче прижал меня к груди. Руки поглаживали мне спину, словно я была ребенком, которого нужно утешить.

– Ты можешь все.

– Разве? В Розо стало еще больше солдат. Порой они смотрят сквозь меня.

– Тебе не все подвластны. Только я, но я рад услужить.

Он говорил шутливо, но все же было в его словах что-то потаенное, словно комок, застрявший в горле.

– Мне жаль, Томас.

– Нет. Нет, женщина. Если б не такие минуты, как сейчас, и не предоставление услуг стряпчего безвозмездно, я бы и не узнал, что нужен тебе. Я хочу быть тебе нужным. Ведь и ты мне нужна. Когда ты – отважное и восхитительное создание – изредка прибегаешь к моей помощи, я понимаю, что ты мне доверяешь.

Я все еще не могла открыть глаза. Веки, под которыми скопились нерастраченные слезы, должны были остаться закрытыми. Томас откровенно делился своей любовью, но я слышала, как он тоже стонал во сне. Его терзали несбывшиеся мечты. Томас желал их воплощения так же, как я жаждала своих. Как я могла поделиться с ним тем, что ему помешает?

Иногда приходится гнуться, приходится уступать.

Я не могла согласиться. Для женщины начать заново – вовсе не то, что для мужчины. Почему мне казалось, что наше время вышло, будто песок высыпался из песочных часов?

Я не могла посмотреть на Томаса или даже в окно на свои звезды.

Он заправил мне за ухо локон, а потом сдернул с меня шарф и потянул за папильотки у меня в волосах.

– Хватит. Их слишком долго накручивать. Где мой шарф?

– Я представил, как ты укрываешь мою грудь своими волосами. Такой я тебя еще не видал.

– Я была для тебя всякой. Старая кухарка из Демерары сказала бы, что мы как кролики.

Он гладил нежную кожу у меня под глазами, пока я не посмотрела на него. Я знала: Томас видит меня такую как есть – с бумажками в волосах, испуганную…

– Значит, я счастливый кролик. Иди сюда, крольчишка.

В логике ему не откажешь. Поддаться куда проще, чем быть неприступной и гоняться за кошмарами. Требовалась большая сила воли, чтобы сопротивляться Томасу, когда я не очень-то прилежно следила за своими регулами.

И все же он отыскал эту точку, жилку у меня на шее. Она так отзывалась на его поцелуи, его покусывания. Он довел мой пульс до исступления, и тот грохотал, будто барабаны мятежников.