Королева скелетов

– Марго, не бойся. Мы, феи, животных очень хорошо чувствуем. Я уже договорился с пятью, тебе сколько надо?

– Договорился, он, – притворно вздохнула, – Ладно, пусть будет восемь.

– Тогда нам еще вот тех троих слева, – подвел черту нашим покупкам фей.

В горы я ходила трижды. Первый раз отец смог вырваться с работы и преподать недельный урок по преодолению себя старшим сыновьям. Я увязалась с ними из чистого упрямства и из-за него же дошла без нытья, истерик и травм. Следующие два похода прошли в студенческие годы и скорее напоминали увеселительную прогулку, чем серьезные походы, но первый я запомнила хорошо. Мне было тринадцать, и до этого момента я ни разу не спала в спальнике под открытым небом, не переправлялась через бурные горные реки и не спускалась на страховке по отвесной скале. Было страшно и одновременно отчаянно интересно, а еще именно тогда я поняла, что значит идти, преодолевая усталость, вставать, не взирая на боль в мышцах и, сжимая зубы, не смотреть вниз, когда ползешь по веревочной переправе, а вечером у костра с замиранием сердца ловить одобрительные взгляды отца. Отец подробно рассказывал про экипировку, учил разным хитростям. Даже удивительно, насколько его уроки крепко вросли в память.

И вот теперь я, не сомневаясь, выбирала на прилавках легкие, теплые и непродуваемые вещи. Обернулась – похоже, мои действия поддержки не нашли. Фей мял в руках шелковый платок небесно-голубого цвета. Увижу Габриэллу – выскажу все, что наболело. Это надо же так парня испортить! По глазам видно – действует на автомате. Мозг понимает, что нужен вон тот черный капор с меховой оторочкой, а руки тянутся за голубой нежностью.

– Отставить, – высвободила пальцы из шелкового плена, сунула в руки черный капор и, преодолевая упорство Натана, вытолкнула его из лавки, а вечером заметила, как из кармана платья фея предательски высовывается голубой уголок…

– И что это было? – прошипел Натан, как только мы вышли во двор.

– Ты о чем? – спросила с невозмутимым видом, направляясь к конюшне, где уже прохаживался с нетерпеливым видом посыльный от купца – никак наших лошадок доставили. Отлично!

– Ты понимаешь о чем, – не отставал настырный фей, – то тебе никто не нравится, то берешь первого встречного, у которого даже волосы разного цвета!

Ну, да. Высшая степень недоверия фея – грязная одежда и разноцветные волосы. И как мне объяснить, что только лишь по внешности судить нельзя!

– Натан, – понизила голос, – он – алхимик, а в этой стране все алхимики занимаются лишь одним – попыткой выжать из гор максимум полезного. Так что наш новый знакомый знает про горы больше любого из нас.

– Но Марго, – не унимался фей, – он странный.

– Все ученые немного не в себе, – пожала плечами. Мне он показался немного рассеянным, но милым и не опасным, – последнее слово выделила специально. Фей намек понял и покраснел.

– И все же… какой-то он не такой, – пробурчал недовольно.

– Давай договоримся. Как только ты заметишь что-то более определенное, чем «не такой», ты мне сразу скажешь, и мы решим, что будем с этим делать. Идет?

Фей нехотя, но кивнул.

* * *

Тюрьма Розовый лебедь. Рассветная Империя

Звякнул засов, мерцанием отозвался щит на снятие охранных заклинаний, звук шагов взломал тишину камеры, но сидящий на полу человек даже не пошевелился. Закрытые глаза, едва заметное дыхание, расслабленная поза, казалось, все говорило о том, что заключенный в сто шестой камере пребывает в сладкой стране сновидений, но император и не думал обманываться. Прислонившийся к каменной стене человек просто экономил силы.

– Плохо выглядишь, – посетовал он, разглядывая Найлса. Лорд действительно выглядел неважно. От былого красавца сейчас осталось лишь воспоминание. Бледная, отливающая голубизной кожа тонким пергаментом обтянула заострившиеся черты лица, губы потрескались и запеклись беловатым налетом, под глазами залегли глубокие тени, неровная щетина покрыла щеки и подбородок.

– У вас отличные камеры, – прошелестел ответ.

– Остались силы шутить? Может, продлить пребывание еще на недельку, что скажешь, а?

Слабая улыбка, коснувшаяся бледных губ Найлса, угасла так же незаметно, как и появилась. Он не счел нужным отвечать. Еще одна неделя в камере высосет его досуха. Зачем тратить силы на разговоры с тем, кто обрекает тебя на смерть?

Смерть… в таком месте её присутствие становится почти осязаемым. Найлс мог поклясться, что пару раз в углу видел призрачный женский силуэт в широком плаще. Говорят, лицо Смертоница показывала лишь тем, кого забирала с собой. Его незнакомка из правого угла прятала лицо под широким капюшоном, а значит, часы его жизни еще были не сочтены.