Королева скелетов

– Я не сомневался в вас, леди, – насмешка, блеснувшая в серых глазах, была сродни вызову, и Вика его приняла.

– Скажите, Эльзар, правда ли говорят, что зверь, поселившийся в горах так опасен?

При упоминании зверя Маррк тихонько зарычал, а шерсть на загривке встала дыбом.

– Не бойтесь, леди. Мы сможем вас защитить, – ловчий повернулся было, чтобы уйти. Свою часть миссии он выполнил – удостоверился по просьбе князя, что с подопечной все в порядке. И, конечно же, он не поверил, что его светлость сейчас так занят и не может сделать этого сам.

Когда они, наконец, поженятся? Надо намекнуть Шэрналю, что дату высочайшей свадьбы можно уже и объявить, а не растягивать удовольствие.

Попробуй пойми, что у них там случилось? То друг от друга целый день не отходят, и взгляды такие кидают, что половина молодняка с ума сходит, то ведут себя так, как будто не знакомы. Вон сегодня его светлость все утро в хвосте отряда провел, однако, взгляда с невесты не спускал. Сама же леди старательно делала вид, что все в порядке, только Эльзара не обманешь. Он женскую истерику и слезы за версту чуял и всегда старательно обходил стороной.

– Я не за себя боюсь, хасир, – от раздавшегося за спиной голоса Виктории, ловчий поморщился, прикинул шансы сбежать и с тяжелым вздохом повернулся, – мне просто любопытно, насколько сплетни во дворце отличаются от правды.

«Любопытно ей, как же… Вернусь, прикажу одного рыжего и болтливого отправить конюшни чистить», – пообещал себе ловчий. Положение было не простым. Рассказать все, как есть? Но леди могла испугаться, закатить истерику. Представив, повисшую на его светлости Викторию и не пускающего на опасную охоту, Эльзар сник еще больше. Но и промолчать тоже нельзя. Напридумывает себе страхов, будет только хуже.

Ловчий с тоской вспомнил прежние времена, когда никакая чужая невеста не осложняла ему жизнь. И глупого себя, решившего устроить «счастье» друга.

– Это не совсем обычный зверь, – осторожно начал он.

– Я поняла, – усмехнулась Вика, – с обычным даже Маррк справится.

Оборотень вильнул хвостом, мол, да легко, о чем речь!

– Но ловчие не охотятся на зверей, Эльзар. У вас другая охота, я права?

– Намекаете, что здесь замешаны маги?

– Хочу услышать правду.

– Боюсь, леди, что правду мы узнаем, когда поймаем эту тварь, – пожал плечами Эльзар, – оборотни позвали нас потому, что тварь нельзя выследить. Она не имеет запаха, её приближение нельзя услышать или увидеть. Она убивает, отрывает голову и… исчезает.

– Она охотится здесь, в горах, – медленно проговорила Вика, поглаживая начинающего нервничать Маррка, – почему вы так испугались, Эльзар?

– Потому что она убивает только людей, леди, – тихо проговорил ловчий, и холодок страха пополз по спине девушки, – она не трогает животных. Но оборотни не могут все время быть в зверином обличье, они дичают и перестают быть людьми.

– И когда тварь перебьет их всех, она придет в города, – Вика посмотрела на Эльзара, и тот с удивлением понял, что в глазах девушки нет паники. Есть беспокойство, усталость и еще что-то большее, чем просто волнение за жениха.

Глава двадцать третья

Второй день пути мало чем отличался от первого, разве что энтузиазма поубавилось, да ноющее тело срочно требовало перестать над ним издеваться, называя седло пыточным инструментом.

Горы прекрасны, когда на них смотришь из окна отеля, когда поднимаешься на фуникулере или когда пытаешься себе что-то доказать, штурмуя вершину с рюкзаком на плечах. И тогда тебя крепко привязывает к скалам твое собственное упрямство и капелька героизма.

А когда едешь на лошади за чужой свободой, мысль: «А вот нафига козе баян?» нет-нет, да и мелькнет в сознании, как и желание развернуться в сторону ближайшего селения, где можно найти удобную и мягкую постель.

В нашем отряде дорогой наслаждались трое.

Натан, который практически не переставал щебетать, направляя свою черную зверюгу то к одному, то к другому и внося, тем самым, легкий хаос в движение отряда. Фей пребывал в полном восторге от окружающих его спутников (Солиман в это число не входил) и возможности хоть немного прикоснуться к настоящему мужскому героизму. Слишком долго его держали вдали от мира, и теперь неуемная натура фея отрывалась по полной, компенсируя годы воздержания от опасностей и приключений.

Тачран, дремавший в седле и просыпавшийся только на момент очередной словесной атаки фея. Не знаю, насколько гвардеец действительно был рад ехать вместе с нами, на его невозмутимом лице сложно было прочитать какие-либо эмоции, но и явного недовольства я там не замечала.

Солиман – второй «соловей» в отряде. Когда замолкал один, начинал говорить второй, иногда это происходило одновременно, и мне катастрофически хотелось заткнуть уши или удрать куда-нибудь подальше. Недоучившийся алхимик явно болел «горной» болезнью. О горах он мог говорить часами, не прерываясь и не повторяясь. Впрочем, могло оказаться и так, что он просто любил поговорить, а окружающие пейзажи навевали горную тематику.