Королевская магия

Я хотела ответить, но Зигвальд поднял руку, попросив не перебивать.

– Тем не менее я не лгал, когда говорил, что восхищаюсь вами. И сейчас я хочу просить у вас разрешения ухаживать за вами при дворе. Мой титул и мое происхождение это позволяют, как бы цинично это ни звучало, но дело не в них. Я действительно хочу узнать вас лучше, Алисия. Если вы согласитесь, вас это ни к чему не обязывает. Я стану просто одним из многих, кто будет претендовать на вашу руку и сердце, и выбор все равно останется за вашим отцом. Но больше всего на свете я хочу, чтобы именно вы сказали мне «да». Сейчас.

– Я…

– Вы нарушили мое распоряжение, – знакомый властный голос заставил подпрыгнуть и обернуться. У Райнхарта разве что дым из ноздрей не шел, глаза потемнели как гъердовы угли. – И вы тоже, ваша светлость. Гвардейцы, которые потакают вашим слабостям, будут отстранены. А что касается вас, Фром, вы немедленно покинете это место.

Его светлость Райнхарт Барельвийский выглядит так, будто готов утопить Зигвальда в море, а меня связать и положить тючком где-нибудь в королевской спальне до отправления в Барельвицу. Но если с Алисией Армсвилл это могло сработать, с Алисией Леграссийской – вряд ли.

Как же мне надоел его приказной тон!

– Вы, ваша светлость, – говорю я, поднимаясь раньше, чем Зигвальд успеет ответить, – узурпировали власть моего – уточните кого?

У Райнхарта сверкают глаза.

– Я взял на себя ответственность за вашу безопасность.

– Замечательно. В таком случае вам следует смириться с тем фактом, что Зигвальд ни коим образом моей безопасности не угрожает, а вот вы – очень даже. Потому что в вашем присутствии…

Я показываю руки, которые пока что еще не искрят, но очень к тому близки.

– Магия становится нестабильной. Вы хотите, чтобы я снова кого-нибудь подожгла, чтобы посадить меня под замок до отправления в Барельвицу?

– Я ничего такого не хочу, – цедит он.

– В таком случае объясните, почему вы так упорно меня преследуете и делаете все, чтобы вывести из себя? Потому что если я вдруг неожиданно самовоспламенюсь, вам придется меня тушить. А после – объяснять уже ее величеству, как такое произошло под вашим неусыпным оком. Мне ваше общество неприятно, как еще вам об этом сказать? Вы можете выгнать Зигвальда, можете вообще разогнать всех, кто меня окружает, но моего отношения к вам это не изменит.

Я смотрю ему в глаза и понимаю, как я на самом деле близка к самовоспламенению. В этой напряженной дуэли взглядов лишние абсолютно все: не только гвардейцы, но и Зигвальд, и даже море. Я вспоминаю о том, где нахожусь, только когда волна с грохотом ударяется о берег, рассыпая кружево искрящейся пены.

– Хорошо, – цедит Райнхарт, – чего вы хотите?

– Я хочу никогда вас больше не видеть, но учитывая сложившиеся обстоятельства, это будет проблематично. Поэтому я прошу вас оставить меня в покое и насладиться днями сборов в Гризе. Вам – насладиться отдельно от меня. Мне – отдельно от вас. Сейчас я собираюсь в город, мне нужно переговорить с эриной Раллсберг.

– Сегодня уже поздно куда-то ехать, – отвечает он. Неожиданно спокойно.

– Значит, поеду завтра утром.

– Завтра утром – пожалуйста. Но учитывайте в своих планах, что послезавтра мы должны уже сесть на поезд.

– Учту, – отвечаю я.

– Равно как и то, что я буду вас сопровождать.

– И это тоже.

Разворачиваюсь, подхватываю юбки и спускаюсь к морю. Судя по дружному топоту, гвардейцы бегут за мной. Очевидно, радуясь тому факту, что отстранение не состоялось.

Ветер с моря еще прохладный, но даже сам этот запах – запах соли и свежести, напоминает о лете. Когда я ехала в Барельвицу, я и представить не могла, каким будет мое новое лето. Я думала, что просто отдам пьесу в театр, заключу контракт с антрепренером и вернусь, ну а теперь моя пьеса в плену у его светлости, я сама – тоже, и в довершение ко всему надо мной нависла венценосная обязанность династического брака.

Зигвальд прав: вряд ли он сможет за мной ухаживать без разрешения моего отца, которого я в глаза не видела. То есть видела конечно же, на портретах. Равно как вряд ли мне позволят остаться просто принцессой, не подобрав достойную, по мнению Гориана, партию.

– Жестко вы с ним.

Я оборачиваюсь к догнавшему меня Зигвальду:

– Теперь вы его защищаете?

– Нет. Констатирую факт. Тем более что Райнхарт, кажется, и правда хочет вас защитить.

– Единственный, от кого меня нужно защищать – это он сам. Зигвальд, я могу отказаться от титула?

Он качает головой.

– Боюсь, что нет. В сложившихся обстоятельствах…

– Но ведь есть другие претенденты на престол. Ваш брат, например.

– Мой брат – это одно. Когда есть прямая наследница его величества, если ее уже решили признать – совсем другое.

– Ненавижу Барельвицу, – говорю я.

– Вы ненавидите не Барельвицу, а то, что в ней с вами случилось.

Может быть.

– Я просто хотела быть драматургом. Писать пьесы и чтобы их ставили в театрах. Чтобы людям нравились мои истории.

Зигвальд смеется:

– Представьте себе, вы по-прежнему можете писать пьесы. По крайней мере, пока не станете королевой.

Я наклоняю голову:

– Очень смешно!