Королевский аделантадо

– Потому я и пришла к тебе в храм, Мопе. Этот человек не умрет в твоем городе!

– Балека! Балека для меня всё!

– Я это знаю, Мопе!

– И ты, госпожа, обещала Балеку мне! И что ныне? Она достанется этому орехонос? Я не вижу своей жизни без Балеки! И никто не станет на моем пути!

– Потому я и пришла к тебе, Мопе. Ты готов совершить поступок необдуманный.

– Я готов на всё, чтобы вырвать его из сердца Балеки!

– Я помогу тебе, Мопе.

– Поможешь?

– Да. Но не повторяй ошибок жреца Супая из Каменного глаза! – в её словах прозвучала угроза и Мопе это почувстовал.

– А отчего ты вспомнила жреца бога смерти?

– Он стал на моем пути и был за это наказан! Неужели и ты не понял, что я снова обрела прежнюю силу и прежнее могущество? Скажи мне, Мопе, ты знаешь кто я?

Голос в храме стал грозным и гневные нотки еще больше напугали Мопе. Не просто так упомянула она жреца Супая.

–Могу ли я знать тайны госпожи? Кто я такой дабы быть посвященным в тайну?

–Я та кого вы зовете Чуйатаки, слуга мой Мопе. Ведь ты мой слуга, а не мой враг?

–Я слуга моей госпожи! – Мопе пал ниц перед Чуйатаки.

–Все прояснится в свое время, Мопе. Я своего времени ждала многие сотни лун! И вот заклятие пало, и я снова получила свободу. И мне нужен верный слуга. Им мог стать жрец Супая. Но не стал! Теперь им можешь стать ты!

–Я не просто слуга, моей госпожи! Я раб и я выполняю повеления! Я думаю, что госпожа не забудет моей верности!

– Твоя верность не будет забыта. Всякую награду, какую можно получить человеку, ты получишь. Я даже готова приоткрыть завесу тайны перед Мопе.

– Тайны Чуйатаки – опасные тайны, моя госпожа. Я поостерегся бы их знать.

– Чуйатаки ныне в образе женщины смогла перешагнуть грань Садов смерти! Скажи мне, Мопе, ты видишь мое лицо?

– Вижу, моя госпожа. Но я не могу сказать какое оно. Я вижу только красоту. Стоит мне отвернуться, и я ничего не смогу вспомнить.

Мопе закрыл глаза и снова низко склонил голову. Когда он открыл глаза, то никого в храме Изумрудного бога больше не было кроме него самого…

***

Из дневника Фёдора.

Дом «Изумрудного человека».

Я должен сказать вам, что люди племен чибча считают луну и солнце творцами всех вещей и думают о них, что они соединяются как муж и жена. Но у племен чибча, и у панча в частности, имеется множество идолов. И не только таких, что были установлены в их храмах. Нет. У каждого индейца, будь он последним бедняком, был в доме свой собственный идол. Эти домашние идолы небольшие, размером с локоть руки.

Для нас с Филиппе выделили покои во дворце, где находился большой деревянный идол. Внешне это было человеческое существо, но голова его была слишком большой, и он имел длинные клыки как у ягуара. В его глазницах были два крупных изумруда, а тело было покрыто золотым порошком отчего идол казался золотым.

Ярко расписанная комната с деревянной мебелью сосем не напоминали каземат в Стамбульском Семибашенном замке88 или тюрьму для рабов в Трапезунде, которые мне приходилось посетить в мое прошлое приключение89.

Но Филиппе все равно был встревожен.

– Так или иначе, но мы попадем к вождю племени панча, – сказал я. – А это и есть наша цель.

– Я не уверен в этом, Федерико.

– Это почему? Посмотри вокруг. Разве это место для пленников? Нет. Так принимают послов, Филиппе.

– Мне сильно не понравился местный вождь по имени Мопе.

Поговорить нам не дали, ибо к нам пришел воин из «призраков».

Он обратился к Филиппе:

– Этот орехонос не владеет нашим языком?

– Нет, – ответил Филиппе. – Он не говорит на языке чибча.

– Тогда скажи ему, что он должен следовать за мной.

Филиппе перевел:

–Это воин, который пришел за тобой, Федерико, говорит, что тебе нужно следовать за ним.

– Куда? – спросил я.

Филиппе перевел вопрос.

– Он все сам узнает скоро, – ответил воин.

Мне пришлось повиноваться.

Впереди шел воин, который пришел за мной, затем следовал я. И замыкали шествие четверо солдат местного правителя.

Я понял, что они ведут меня вниз. В подземельях под дворцом правителя было темно, лучи светила не проникали туда, и воины взяли каждый по фонарю. Стены сложенные из необработанных камней, выглядели мрачно и скажу правду, что тогда мне стало страшно. Я вдруг вспомнил рассказы о пытках и подумал, что они могут подвергнуть мое тело мучениям.

В моей жизни мне никогда не доводилось испытывать на себе искусство палачей. Хотя на родине в Москве я часто видел узников, которых стражники выводили на свет божий, дабы могли они своими увечьями снискать себе пропитание от сердобольных жителей. Тогда я был еще мал и отец сказал мне, что это люди после пытки из казематов Разбойного приказа.

В бытность мою рабом на османской галере я испытал удары кнута надсмотрщика, но не пытку. Капудан-паше были нужны крепкие рабы.

И вот меня грубо втолкнули в небольшое помещение без двери. Свет сразу исчез, и шаги воинов замерли вдали. Они удалились и оставили меня одного.

«Странно! – подумал я. – Здесь нет двери! Они меня оставили и ушли?»