Королевство железа и драконов (СИ)

Кассиан всё яснее ощущал безвыходность своего положения. Если Манона не воин и он с одного удара собьёт её с ног и доведёт до слез, все дальнейшие увещевания о способностях и правах женщин, ради которых он сюда и прибыл, можно будет засунуть в задницу. Но несмотря на опасения, Кассиан верил, что не ошибся. Ведь она так внимательно следила за тем, как он чистит и точит свои прекрасные иллирианские мечи, двигалась неизменно с грацией дикой кошки и вела себя так, как может себе позволить только тот, кто уверен в своих силах, не ведает страха и поражений.

Хотя он знал и другую девушку, которая подчас вела себя ещё хуже, но при этом не держала в руках ничего тяжелее серебряной ложки. Неста. Ледяная, дерзкая, беспощадная. Она и среди верховных правителей казалась королевой с магической мощью и стотысячной армией. Но если бы кто-то действительно ударил её, замахнулся мечом или выпустил стрелу, что она бы сделала? Кассиан знал ответ. У Несты всегда была защита — сначала Фейра и её лук, потом богатство и положение в мире людей, потом сила, дарованная Котлом, и принадлежность к правящей семье. А может и безрассудная глупость, которая ставила гордость выше страха боли и смерти. Худшее, что случалось в её жизни — погружение в Котёл и перерождение, страх за Элайну, смерть отца. Но это не было пытками, зияющими ранами и переломанными костями, а ведь именно ими в мире Кассиана наказывалась не подкрепленная ничем дерзость. Нет, иллирианец вовсе не хотел, чтобы Неста когда-нибудь узнала об этом. Пусть живет в своём собственном мире, обеспеченном властью и силой Фейры и Ризанда, где за презрительный взгляд и ядовитые слова не нужно платить. Где это не является роскошью и привилегией сильных и могущественных. Где она может мнить себя королевой, при этом не делая и не умея ничего.

Кассиан просто надеялся, что Манона не окажется такой же, что за её бравадой что-то стоит.

Он крутанул восьмерку лезвием меча и кивнул, обозначая, что поединок начался.

========== Глава 4. Манона ==========

Держа в руках меч, Манона забыла о существовании железной стены в своей голове, за которой находилась её прежняя жизнь. Впервые за всё время, что помнила, она чувствовала себя хорошо. Гнев сейчас был не средством саморазрушения, а придавал силу рукам, сжимающим рукоять клинка, обеспечивал устойчивое положение ног, искрился во внимательных глазах и улыбкой играл на губах. Хотя те, кто наблюдал за поединком, видели скорее хищный оскал.

Кассиан, который вяло кивнул ей, сморщившись, как от зубной боли, наверно ожидал, что она станет долго думать, крутить в руках оружие и кружить вокруг противника. Но Манона так ясно понимала порядок действий и правила игры, что начала атаку ещё до того, как подбородок иллирианца успел подняться.

Выпад оказался настолько стремительным, что Кассиан едва ли не поплатился за свою неосторожность. Он, не потрудившийся даже принять боевую стойку, едва успел поднять клинок и только за счёт своей физической силы смог отразить удар. Иначе чешуйчатым доспехам на груди пришлось бы туго.

Манона увидела удивление в светло-карих глазах и почувствовала, как затихли до этого посмеивающиеся наблюдатели.

Ещё три выпада. Без передышки. Без жалости. Без страха.

Кассиан встречал каждый сильной частью лезвия своего меча. Он всё ещё не рисковал переходить в атаку. Видимо, думал, что Манона скоро устанет, ведь она даже не фэйка.

Но каждый звук соприкасающейся звенящей стали становился словом песни в её крови. Она скалилась и теснила Кассиана к противоположному краю плаца чередой безупречных движений. Манона чувствовала себя живой. Ей хотелось крови и боли — не важно, своей или чужой. И пока ни один удар не достиг иллирианца, приходилось наслаждаться тем, как тянутся и трещат от напряжения собственные мышцы.

После одного особо удачного коварного выпада, проведённого с такой скоростью, что половина наблюдателей даже не поняла, куда исчез клинок Маноны и как её противник смог от него уйти, Кассиан улыбнулся тоже. Сердце Маноны пропустило удар. Эта была улыбка ей как равной — признание силы и раскаяние в неосторожных словах. После этого жеста поединок стал совершенно другим.

Кассиан, отбросив всякую осторожность, рубил своим клинком. В его движениях сочеталась сила, изящество, безупречная выучка и живая мысль. Манона, теперь прочно убежденная, что часто сражалась в своей забытой жизни, думала, что поединок с Кассианом станет ещё одним ударом по железной стене. Надеялась, что его движения напомнят ей нечто, оставшееся в прошлом. Но иллирианец был так безупречен и непобедим, что Манона осознала — никогда до этого она не встречала столь умелого воина.