Королевы Нью-Йорка

Я рассказываю ему о родителях – о том, что им пришлось преодолеть, чтобы добиться всего этого, о том, чего они ждут от меня, когда я окончу школу. Рассказываю о Мэдисон и неприятной ситуации, что случилась прошлой осенью. Рассказываю о том, как бабуля упала, когда мы были у «Сити-филд», об угрызениях совести, которые меня заели. О буклетах приемной комиссии, которые лежат в нижнем ящике комода, о каменных зданиях и разрисованных партах, из которых состоят мои мечты. Я впервые говорю об этом вслух: что я хочу чего-то другого. Хочу поступить в колледж, не зная, как дальше сложится моя жизнь.

Все это время Акил кивает и задает вопросы, стараясь не перебивать мой рассказ. К тому моменту, когда я заканчиваю, его руки уже обвивают меня – человеческое гнездо в этом городе голубей.

– Спасибо, – говорит он, – что все это мне рассказываешь. Ужасно обидно за твою бабулю, но я рад, что она поправляется. И я надеюсь, что в будущем ты сможешь без дискомфорта рассказывать мне всякое такое. Я ведь хочу поддерживать тебя, понимаешь?

Я улыбаюсь.

– Знаю, – говорю я – и действительно так думаю.

Акил высвобождает ноги, сплетенные с моими.

– А еще, – вздыхает он, – я не знал о том случае с Мэдисон. Пожалуй, таких друзей я в Фэрроу заводить не буду.

– Ну, ты не списывай ее со счетов. Может, она изменилась. – Я так точно. – Значит, ты не ненавидишь меня?

Акил ухмыляется.

– Кажется, я десять минут назад довольно четко об этом высказался.

Мы одновременно склоняемся друг к другу. Его губы мягкие и прохладные – какими я их и запомнила. От него все так же пахнет солнцезащитным кремом и шоколадом.

Я отстраняюсь, радуясь, что толпа покупателей заслонила нас от мистера Жанга. Так и представляю, как он шпионит за нами из-за своей тележки, а потом ковыляет к родителям и сообщает им новость: Джиа целовалась с каким-то мальчиком на крыльце ресторана. Я предпочла бы дожить до начала учебного года.

– А знаешь, – говорит Акил, – ты могла бы попробовать поговорить с родителями.

– Э-э, не думаю, что это приведет к чему-то хорошему.

– Может, да, а может, нет. – Акил пожимает плечами. – Но ты ведь так и будешь страдать, если не попробуешь? Невозможно притворяться всю жизнь. Ты просто будешь несчастна. Так что я думаю, тебе стоит честно им во всем признаться – а заодно и самой себе.

– Вау, – смеюсь я, – когда это ты успел стать таким мудрым?

Акил поигрывает бровями.

– Надо мне запустить подкаст: Акил Аббуд спасает планету: один хороший совет в неделю.

– Ага, – соглашаюсь я и хлопаю его по ноге, – но над названием мы еще поработаем.

Толпа снова редеет, на улице почти никого нет, кроме лоточников, замешкавшихся покупателей и голубей, клюющих крошки под колесами тележек. Акил разглаживает футболку.

– Я тоже должен кое в чем признаться, – говорит он. – Я получил твое сообщение в самый разгар праздника – мой младший братишка сегодня отмечает день рождения у нас на заднем дворе. И я, типа, сбежал. Мама была не против – говорит, она любит романтическое кино и все такое, – но мне нужно успеть обратно, пока не разрезали торт, иначе на кусочки разрежут меня.

– О боже. – Я представляю малыша Масуда в окружении семилеток, которые нетерпеливо поглядывают на огромный глазурованный торт. – Да, конечно. Беги. Позже спишемся.

Акил поднимается с крыльца и пятится, провожая меня взглядом. Дойдя до края тротуара, он берется за руль велосипеда.

– Знаешь, – говорит Акил, – ты вмещаешь в себе столько всего[66], Джиа.

– Вау, да мы еще и в литературе разбираемся. Ты явно не сидел без дела этим летом.

– Летний список чтения, – робко поясняет он. – Но я серьезно. Я так считаю. В тебе столько всего. Неважно, станешь ты хозяйкой ресторана или президентом Соединенных Штатов, – ты особенная. И так будет всегда.

Мне хочется думать, что Акил шутит, но лицо у него абсолютно искреннее. Я заправляю волосы за уши, а он перекидывает ногу через раму велосипеда.

– Не пропадай, – говорит Акил.

– Ладно, – отвечаю я столь же серьезно.

Он отпирает замок и отчаливает – колеса закладывают вираж за угол. Листья торжествующе шуршат на ветру, и я чувствую их вибрацию во всем теле.

34 Эверет

Что может быть лучше театра? Или недобойфренда-засранца? Прогулка в летний день, скажете вы? Ванна с пеной? Отличный ромком? Бррр. Неправильный ответ.