Корона в огне. Пылающее сердце

— Мы за тем и пришли, Дарина, — ответил мужчина, почесав затылок. — Ужин пропустили.

— Ох, — обрадовалась кухарка и всплеснула руками, — садитесь тогда.

Женщина споро накрыла на стол. Мне показалось, что она выставила все, что только имелось на ее кухне. Быстро разогрела ароматный суп, который я проглотила, почти не дыша. Даже вспомнить не могла, когда в последний раз пробовала суп. Потом мы ели запеченную куропатку с картофелем и зеленью, овощи и сыр, а перед пирогом я чуть не сдалась. Но, не покидающие глаз Дарины, слезы, которые она изо всех сил пыталась скрыть от Нара, вынудили меня съесть и кусок вишневого пирога.

На обратном пути, я все время думала о тоске в глазах кухарки и о том, что нам обеим ужасно хотелось остаться наедине и поговорить. Сердце разрывалось надвое, когда Наркол велел вставать из-за стола и следовать за ним. Во дворе вдохнула прохладный воздух полной грудью, чувствуя, что переполненный желудок не даст быстро уснуть. Эта мысль напугала меня. Совсем недавно я была в камере и ждала приговора, а теперь наелась досыта и сплю в мягкой постели в комнате с собственным окном.

Нар не торопил меня и сам с удовольствием прогуливался под звездным небом, наслаждаясь тихим вечером. Сегодня я не хотела смотреть на звезды, опасаясь, что мои мысли вновь приведут меня в постель Феникса и к тем ощущениям, что я тогда испытала. Было стыдно и неуютно от того, что я не могла контролировать чувства и поддавалась собственным эмоциям, забывая, что Феникс предатель.

Мы вошли в восточное крыло, когда его обитатели разошлись, кто на место службы, кто по комнатам. Гвардейцы, в зависимости от звания, селились либо по десять человек на одну комнату, либо в небольших, но собственных покоях. Сейчас крыло будто вымерло и мне показалось, что мой страж не торопился намеренно. Мы миновали покои Феникса, что немного насторожило. Я внутренне подобралась, не представляя чего ожидать. Чуть дальше по коридору, в нише, занавешенной тяжелыми портьерами, скрывалась узкая дверь. Нар легко толкнул ее и, войдя первым, зажег несколько свечей.

— Раньше здесь хранили всякие сундуки и ткани, — негромко сказал Наркол, разворачиваясь ко мне, — а теперь эта комната принадлежит тебе. Феникс велел, чтобы ни один гвардеец к тебе не приближался. Ну, ты поняла…

Ему явно было неловко вести этот разговор, но против приказа пойти он не мог. Значит, Феникс выселил меня из своих покоев. Я едва сдержала выдох облегчения. Уже второй за сегодня. Быстро осмотрела крохотное помещение, отмечая узкую, но на вид уютную кровать, что-то похожее на старинный шкаф, только пониже и поуже, маленький столик и самое главное — узенькое окно, все с той же решеткой.

Нар положил что-то на столик:

— Это твой ключ, запирайся на ночь. И выходя тоже… Феникс, конечно, велел, но сама понимаешь, — мой страж хмурился все больше. — В общем, я тоже кое — что скажу. Если вдруг кто-то посмеет что-то сказать или сделать…ну ты понимаешь, скажи мне. За это наказывать будем строго. Ты под защитой Феникса, а значит, кто тебя обидит — пожалеет. Пока никто не знает, что ты теперь живешь здесь, но это ненадолго. В твоих интересах не распространяться. Когда Феникс во дворце, никто не сунется, но если будет в отъезде, может всякое случиться.

Нар вышел из комнаты так быстро, что я не успела ничего ответить. Некоторое время мне понадобилось, чтобы переварить его слова, а потом я все же взяла со столика ключ и заперла дверь. Обследовала шкаф и обнаружила еще пару комплектов формы, точно такие же, как на мне, мягкую обувь, носки и белье. Белье. Кто положил это сюда? Лицо вспыхнуло, но я быстро пришла в себя, стараясь не углубляться в этот вопрос. Спать легла поздно, но как ни странно выспалась.

Феникс не появлялся несколько дней. Это радовало и тревожило одновременно. Чем он занят? Снова кого-нибудь пытает, убивает, заставляет исчезнуть? С раннего утра находясь во дворе, в окружении гвардейцев, я слышала о том, что творилось в валестских гротах. Нероты все чаще выражали свое недовольство, все агрессивнее действовали против народа Валеста, начали убивать, выгонять людей из селений. Каждый раз мое сердце замирало, а гнев нарастал, поскольку его величество пока никак на это не реагировал. То есть я, конечно, не знала, что он думал по этому поводу, но войска Тавос не отправлял, побережье не защищал. Видимо считал, что люди воды не посмеют продвинуться дальше, а значит, ему и бояться нечего. Те, кто жил в столице возмущаться не осмеливались, потому как одно имя Феникса наводило на них ужас, а с побережья народ пока не прибывал.