Корсар

— Память ваша безупречна, — сказал Чеу Пе-и. — Так вот… Разве сейчас не настало для этого самое подходящее время?.. Восходящее Солнце, вместо того чтобы погибнуть, торжествует. Следует нам рассмотреть на досуге истинную цену его победы. И если наше исследование убедит нас, что эта победа, в сущности, не имеет никакой цены, то мы будем иметь право утверждать, что настоящая война — пустяки и что исход ее совершенно неважен.

Фельз, окончивший курить, молча отодвинул еще горячую трубку и, прижавшись левой щекой к кожаной подушке, устремил взгляд в глаза своему собеседнику. Чеу Пе-и докурил сам и начал:

— В книге Менг-Тзы написано: «Вы предпринимаете войны. Вы подвергаете опасности жизнь военачальников и воинов. Вы навлекаете на себя вражду государей. Находит ли ваше сердце радость в этом?.. Нет. Вы поступаете так, только преследуя свои великие цели: вы желаете расширить границы государства вашего и предписывать законы ваши даже и иностранцам. Но преследовать такую цель подобными средствами все равно, что влезать на дерево, чтобы ловить рыбу. Сила, противодействующая силе, никогда не производила ничего, кроме разрушения и варварства. В управлении следует стараться применять только благость. Тогда все чиновники, не исключая и чужестранных, пожелают служить во дворце вашем. Тогда все земледельцы, не исключая и чужестранных, пожелают возделывать землю полей ваших. Все торговцы, как оседлые, так и странствующие, не исключая и чужестранных, пожелают приносить свои товары на рынки ваши. Если они этого пожелают, — кто сможет остановить их?.. Я знаю принца, некогда владевшего только пространством в семьдесят лисов, а потом правившего всей империей».

Чеу Пе-и торжественно подкрепил цитату восклицанием из самой глубины горла.

— Написано в книге Кунг-Тзы: «Государство Лу клонится к своему закату и делится на несколько частей. Вы не умеете сохранить его целость и надеетесь поднять восстание в его лоне. Боюсь, что вы встретите великие трудности не у границы, а внутри дома своего».[40]

Чеу Пе-и повторил свое благоговейное восклицание, потом закрыл глаза:

— Мне кажется, что слова эти можно с одинаковой справедливостью отнести к империи побежденных оросов и к победившему государству Восходящего Солнца. Всякий народ, начинающий бесполезную и кровопролитную войну, отрекается от своей древней мудрости и отвергает цивилизацию. Вот почему совершенно неважно, победит ли новая, варварская Япония новую, варварскую Россию. Было бы совершенно также неважно, если бы новая Россия победила новую Японию. Это только борьба полосатого тигра с дымчатым… Исход этой борьбы человечеству неинтересен.

Он прижал свой безгубый рот к нефритовой трубке, протянутой ему коленопреклоненным мальчиком, и одним вздохом втянул весь серый дым.

— Неинтересен, — повторил он.

Его полуоткрытые глаза рассылали направо и налево свой проницательный свет…

— Моя память, — продолжал он после некоторого молчания, — неверна и недостаточна. Но во время разговора, который у нас с вами был на другой день по вашем прибытии в этот город, вы произнесли такие достопамятные слова, что я не мог при всей моей слабости позабыть их. Вы очень остроумно сравнили империю с вазой, заключающей в себе драгоценный напиток древних верований. И не без основательной причины вы опасались за этот бесценный напиток. Действительно, если империя будет покорена, что станется с древними верованиями? На этот весьма философский вопрос бедность моего разума не позволила мне отвечать немедленно. Я отвечаю, после десяти тысяч размышлений и обдумываний, отвечаю вам сегодня, наученный событиями. Бессмертие древнего учения не связано с тленной жизнью империи. Пусть империя будет покорена: лишь бы только Сын Неба выполнял свой долг до конца, лишь бы он соблюдал обряд, хранил бы пять нравственных законов и поступал бы согласно трем главным добродетелям: человечности, осторожности и силе души; лишь бы каждый принц, каждый министр, каждый начальник, каждый гражданин одинаково выполняли свой долг, соблюдали обряды, хранили пять законов и поступали согласно трем добродетелям, и тогда безразлично — будет ли империя победительницей или побежденной. Тогда безразлично, живы ли ее народы или умерли. Когда они умирают — их переживает их безупречный пример, и даже враги вынуждены восхищаться им и следовать ему. Так бессмертие древнего учения беспрестанно возобновляется и молодеет. Народы, отдаляющиеся от Неизменной Середины ввиду временной выгоды, минутного успеха, кажущейся славы или ложной пользы, тяжко пятнают и репутацию, и честь свою и могут оставить в истории лишь позорное воспоминание, способное заразить соприкосновением все будущие народы вплоть до тридцатого и до шестидесятого поколения.

Он прекратил свою речь, чтобы внимательно взглянуть на очень большую порцию опиума, которую коленопреклоненный над перламутровым подносом ребенок вкладывал в свежевычищенную трубку. Потом заключил.

— Какой вес имеет материальная судьба одного народа в сравнении с нравственной эволюцией всего человечества?..