Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг.

Корсарские корабли, прибывающие в османские порты из Магриба, сразу же сообщали правителям новости из Западного Средиземноморья. Особенно важной могла быть военная информация, которую они предоставляли в критические годы вроде 1572-го[1809]. В сущности, Стамбул не мог получить сведения иным путем: корсары доставляли самые последние вести о политических событиях в Европе, о состоянии вражеских укреплений, о маневрах и приготовлениях габсбургского флота. Так, письмо, отправленное в Стамбул из Алжира в 1573 году, не только упоминает о том, что Мурад-реис захватил на пути к Сицилии полсотни «подлых кафиров», но и сообщает о морском сражении между «галеонами лютеран»[1810] и «испанскими англичанами»[1811], как и о гибели ста шестидесяти португальских судов по «причинам причин», то есть во время шторма[1812]. Легко понять, насколько корсары знали о всей обороне врага и его маневрах в походе 1534 года, и о жалобах королевского наместника Педро де Толедо на шпионов Барбароса, наблюдавших за местными укреплениями[1813].

И никто быстрее корсаров не передал бы новости о передвижении вражеского флота. Яркий пример – разведка Улуджа Али и Кара Ходжи в Адриатике в 1570 году. Два опытных корсара прошли всю Адриатику, где все никак не мог собраться христианский флот, и им повстречалась венецианская галера, зашедшая в Дубровник. Собственно, даже если бы жители, бывшие харадж-гюзары Османов, и не выдали судно корсарам, Улудж все равно заставил бы их сообщить все о христианском флоте. Затем Кара Ходжа, которого он пошлет к Сицилии, приблизится ночью к Мессине и насчитает в ее порту 130–140 габсбургских кораблей. Он поймает языка, высадившись в Калабрии. Но только посмотрите на зигзаг судьбы: один из христиан, которых он захватит, окажется родственником Улуджа Али, калабрийцем-мюхтэди. Уже от него несложно было разузнать, что вскоре христианский флот распустит паруса и поплывет на Восток[1814]. На этом завершим, отметив, что корсары занимались и контрразведкой, то есть противодействовали вражеским судам, проникающим в османские воды с целью шпионажа или же поимки языка[1815].

Впрочем, на арене между Западным Средиземноморьем и Османами корсары не только прославились как искусные разведчики, но и выступили посредниками в отношениях Стамбула с Францией и Марокко.

Еще в 1530-е годы Хайреддин завяжет отношения между Алжиром и Парижем. Алжир сыграет ключевую роль и в первых шагах Османов на пути к союзу с Францией. Вряд ли можно найти этому лучшее доказательство, нежели путешествия между двумя столицами дипломатов Ринкона и де ла Форе – они непременно ехали через Алжир[1816]. И, конечно же, не только Хайреддин поддерживал хорошие отношения с Валуа. Обычно французы поддерживали мир с гази, воевавшими против испанцев. В 1552 году французский посол Д’Арамон в письме, адресованном королю, будет восхвалять алжирского бейлербея Салиха-реиса за службу французам. И гази слыл именно таким, каким его увидел посол. Тогда же французский король пошлет к Салиху-реису посланника и попросит напасть на испанские берега, Бейлербей не разочарует покровителя: на следующий год, командуя флотом из сорока чектири, он сначала разграбит провинцию на Майорке, потом захватит десять португальских и испанских кораблей и наконец высадится на полуострове Пеньон-де-Велес[1817]. Правда, Д’Арамон был не очень-то доволен предшественником Салиха-реиса – Хасаном-пашой. Он лично добился снятия с поста этого независимого корсара, который, преследуя собственные интересы, предпочел нападать на Марокко, а не на Оран или испанские берега[1818].

Нередко обмен любезностями уступал место настоящему сотрудничеству. Как нам известно, адмирал французских галер Леоне Строцци в 1547 году попросил помощи у Тургуда, лишь бы поймать наследника престола Габсбургов – Филиппа II, совершавшего путешествие из Испании в Геную[1819]. Строцци не получит ожидаемой помощи, однако боевая готовность французских галер в период османской осады Мерс-эль-Кебира явно свидетельствует о том, что флоты Алжира и Франции действовали сообща[1820].

Наилучшее же подтверждение того, что Алжир расценивал Францию как своего главного европейского союзника и покровителя, – это его желание войти под ее протекторат именно в трагические для Османов годы, наступившие после сражения у Лепанто, где они потеряли едва ли не весь свой флот[1821]. Можно сказать, что христианский король Генрих II, принявший предложение гази о вассалитете, уже планировал разместить гарнизоны в Алжире, Тунисе и Аннабе[1822]. По крайней мере, восемь лет спустя в Алжире откроет свои двери французское консульство[1823]. А в 1593 году такие уже будут не только в Алжире, но и в Тунисе и Триполи[1824].